— Да? — достав из кармана, прижал его к уху капитан.
— Володя!
Он едва узнал голос Алины, испуганный, дрожащий, полный слез.
— Я слушаю. Что случилось?
— Беда, Володя. Матвея взяли в заложники.
— Где?
— Дома.
— Я еду.
Медведев отключился и поднимаясь, вызвал конвой. Оставив его в кабинете, сам Медведев бегом бросился в соседний кабинет.
— Коля, — от дверей крикнул он Фирсову, торопливо писавшему что-то на чистом листе. — Ты можешь допросить Крота?
— Могу. Сейчас?
— Он в моем кабинете. Я скоро вернусь. Приедет Кононов, скажи, что я сам объясню все.
Бросившись было к гаражу, Медведев посмотрел на часы. Был час пик и пробки по всему центру. Тогда Медведев побежал к выходу и, бросившись через тротуар бегом, стал спускаться к метро. Он прыжками спустился по движущему эскалатору, в последнюю секунду вскочил в вагон электрички и, стоя в дверях, беспокойно поглядывал на часы. Цифры не менялись, вагон не двигался, а время мчалось сумасшедшем бегом, и Медведеву показалось, что прошел год, пока объявили его станцию.
Расталкивая людей и бегом взлетев наверх, он выскочил из подземного перехода под мелкий моросящий дождь и побежал в переулок.
Возле дома, где жила Алина Роднина, столпились люди. Милицейские машины стояли с открытыми дверцами, мужчины в форме и штатском сгрудились возле подъезда, дальше стояли кучками и смотрели женщины и дети, а на девятом этаже на подоконнике боком сидел мужчина и держал на колене маленького ребенка.
— Я жду, — временами кричал он. — Где кинокамера?
— Будет, сейчас будет, — отвечал в усилитель человек в форме работника прокуратуры.
Машина с кинокамерой стояла недалеко в переулке, задержанная милицией, и помощник гор. прокурора просто тянул время.
— Я долго ждать не обязан.
— Сейчас, минутку, я все устрою.
Медведев, увидев среди мужчин в милицейской форме Алину, пробился к ней.
— Куда? Нельзя. Кто такой?
Медведев, не глядя, достал из кармана удостоверение и дотронулся до плеча Алины. Та вздрогнула, едва не подпрыгнув и рывком обернулась.
— Вы? Володя!
— У вас дверь на лоджию не закрыта? — Медведев убрал в карман удостоверение.
— Не поняла. О чем вы? — Алина схватила его за руку.
— Заперта или нет у вас дверь на лоджию? — медленно и спокойно повторил Медведев, стараясь только, чтобы его голос звучал четко и уверенно.
— Не знаю. Форточка, во всяком случае, должна быть открытой. Наверное. А что? Володя… — Алина разжала руки и беспокойно посмотрела на свои окна.
— Кто еще дома?
— Няня Матвея. Но…
— Решёток нет?
— Нет. Но…
Медведев стал отходить от нее и столкнулся с начальником местного РОВД.
— Медведев? А ты как здесь?
— Проходил мимо.
Алина не находила слов, чтобы вставить и беспомощно смотрела на говоривших: то на одного, то на другого.
— Что задумал?
— Хочу пролезть через лоджию. Вы пока отвлеките его.
— Но…
Медведев уже шел от них к кучке жителей этого двора. Поговорив с ними, он с одной из женщин быстро пошел к следующему подъезду, бросив внимательный взгляд на окно с мужчиной и ребенком.
Пройдя с женщиной через всю квартиру, он подошел к двери на лоджию.
— Открыть можно? — обернулся он к хозяйке.
— Мы еще не конопатили на зиму. Открывайте, не бойтесь. Только у нас девятый этаж.
Володя отпер дверь и вышел на лоджию, мельком взглянув вниз. С этой стороны тротуар был пустынный, лишь редкие прохожие шли там.
Подойдя к краю лоджии, Володя взялся за перегородку и легко перелез на другую сторону. Спрыгнув на бетон, он прошел к двери, тронул, посмотрел сквозь стекло, потом поднял голову к форточке, распахнул ее шире, схватился за край створки, оперся ногой в бетонный косяк, поднялся и, дотянувшись рукой, отпер створку, раскрыл ее, наступил на внутренний подоконник и спрыгнул вниз. Тут же он присел и расшнуровал свои туфли, поднялся и снял их. В носках пошел он по коврам через комнату, пересек прихожую и замер в дверях кухни.
Мужчина продолжал боком опираться о подоконник. Медведев видел его спину и видел его ноги. Одна нога висела, путаясь в занавеске, а вторая упиралась, нажимая, и практически стояла на спине лежавшей девушки в теплой футболке и джинсах. Девушка лежала, не шевелясь, лицом к стене, и Медведев стал красться, держась подвесных шкафов. Он встал со стороны косяка так, что видел плечо, колено и руку мужчины, сжимающую ребенка.
— Эй, вы, там, внизу, где кинокамера? — кричал мужчина.
— Они едут, слышишь, едут, они что-то там меняли. Они сами хотят тебя снимать.
— Сейчас пробки, слышишь, Зыкин.
— Не слышу. Такое не слышу. Я жду ровно 3 минуты, потом кидаю вам этого младенца. Дорого же вам обойдутся дорожные пробки. Да его мать убьет вас на месте за своего детеныша.
— Ты не сделаешь этого, Миша, — услышал Медведев вопль Алины.
И он прыгнул, обхватывая мужчину и ребенка обеими руками и стаскивая их вниз, на пол.
Мужчина был с виду сильный и накаченный, но он почти не сопротивлялся. Медведев заломил ему руки, оттаскивая от ребенка и девушки. Мальчик, сидевший до этого спокойно, хотя и испуганно, сейчас, когда няня подхватила его, расплакался, громко, с визгом, стал выгибаться и рваться.
— Унесите его, — крикнул Медведев, застегивая на Зыкине наручники, и няня, едва удерживая мальчика, побежала с ним в детскую.
Мужчина и сам рычал и плакал, матерясь и сквозь слезы говоря о погубленной жизни. Подтащив его к выходной двери, Медведев отпер ее и вытолкнул Зыкина на лестничную площадку. Из открывшейся двери лифта выскакивали штатские и милицейские. Они бросились к Медведеву, перехватили руки Зыкина, заломленные, согнутые, согнули еще больше и его, кричавшего от боли, поволокли к лифту. Их расталкивала Алина, пробиваясь к двери, ворвалась в квартиру и скрылась, безразличная ко всему, кроме судьбы своего сына.
— Лихо, Медведев…
— И все-таки вы не имели права так рисковать. Все-таки за операцию отвечаю я.
— Валяйте.
Медведев пошел вниз по лестнице, зачем-то отряхивая руки, потом вспомнил, что он в одних носках и вернулся, стараясь не шуметь.
Голос Алины раздавался из детской, ритмичный, успокаивающий. Плач мальчика затихал. Раздавались голоса мужчин. Медведев прошел в пустой зал, обулся, завязал шнурки и вышел из квартиры, смешиваясь с милиционерами и штатскими. Лифта не было, и он стал спускаться по лестницы, один, и никуда не торопясь. Шел он медленно, отдыхая и просто не желая уже бежать, спешить и обгонять время.
