Герцогиней де Валентинуа двигало все то же неизменно свойственное ей стремление сплотить своих родных и друзей. Долгий жизненный опыт доказал ей необходимость поддерживать целую сеть доброжелателей, для того чтобы добиваться своих целей. Однако она не боялась и лично принять бой, когда нападение принимало ясный и целенаправленный характер: например, когда Екатерина Медичи решила завладеть Шенонсо.
Королева нанесла визит в Шенонсо в сопровождении всего двора
[577]. Имение очаровало ее. Ссылаясь на изначальную принадлежность этих земель королевскому домену, Екатерина потребовала возвращения Короне ее имущества. Но Диана, некогда прибегнув к фиктивной продаже имения Бойе, потратила десять лет на тяжбы, чтобы исключить Шенонсо из числа королевских владений, а потому сначала весьма успешно противостояла королеве. Через три месяца после смерти короля, в октябре 1559 года, она все еще участвовала в преобразовании кутюмов Турени как владелица Шенонсо, представленная доверенным лицом — мэтром Этьеном Табуа. Тогда Екатерина сменила тактику. Вместо того чтобы прибегнуть к конфискации, как это было проделано с герцогиней д’Этамп, королева предложила обмен. За Шенонсо она отдавала Диане замок Шомон, купленный ею 31 марта 1550 года у Шарля-Антуана де Ла Рошфуко и его супруги Антуанетты д’Амбуаз за 120 тысяч ливров
[578].
Этот обмен был выгоден для Дианы: земли Шомона на треть превышали стоимость Шенонсо. А потому после очень недолгих переговоров соответствующий документ был подписан в замке Блуа во время пребывания там короля в конце 1559 года. Королеву-мать представлял кардинал Лотарингский, а герцогиню де Валентинуа — советник короля Франсуа Марсель, сеньор д’Авердон. Утверждение договора состоялось в Шиньоне несколько позже — в мае 1560 года: отсрочка произошла из-за вспыхнувшей в королевстве смуты. Противники Гизов составили против них Амбуазский заговор, в последний момент случайно раскрытый в марте 1560 года. После казни участников его организации Ла Реноди и других Екатерина вместе с королем и молодой королевой Марией Стюарт поехала праздновать свой и Гизов триумф в Шенонсо. По такому случаю замок и подступы к нему чудесным образом преобразились: символические композиции и девизы провозглашали величие короля и его матери, а также отдавали дань глубочайшей скорби Екатерины, поклявшейся вечно хранить память об усопшем супруге. Замок, отданный королем в залог особой нежности к фаворитке, был призван хранить воспоминания о супружеской любви, над которой не властно само время. А чтобы полнее отпраздновать победу, Екатерина пообещала себе продолжить и превзойти в великолепии все усовершенствования дворцового комплекса, начатые Дианой.
Герцогиня де Валентинуа, разумеется, отсутствовала в кортеже, вступившем в Шенонсо 31 марта вслед за юным Франциском II и его супругой Марией Стюарт. Однако Диану представлял там ее зять д’Омаль, сопровождавший своих братьев — герцога и кардинала Гизов. На поддержку Монморанси она в данный момент рассчитывать не могла: адмирал де Колиньи и кардинал де Шатийон содержались при дворе под домашним арестом как подозреваемые в соучастии с заговорщиками. Сам же коннетабль остался в Париже как губернатор, что можно было считать своего рода ссылкой
[579].
Будучи трезвомыслящей особой и не сомневаясь в покровительстве Гизов, Диана отнюдь не стала возмущаться столь поспешным захватом Шенонсо, но восприняла действия королевы как вполне естественные. Она приказала 27 апреля своему секретарю вступить во владение Шомоном, дабы сделать необратимым обмен, скрепивший примирение с главным врагом. Тем не менее 27 января 1561 года в Ане герцогиня де Валентинуа в последний раз занялась проверкой счетов Шенонсо. Так она прощалась со своим прекрасным поместьем
[580].
Отныне Диана проводила время то в Ане, то в замке Бейн, то в Лимуре, некогда выцарапанном у герцогини д’Этамп. Однако, занимаясь как будто лишь управлением собственными землями, Диана продолжала влиять на политику Короны с помощью своих родичей и союзников.
Конечно, герцогиня де Валентинуа знала, что ее, как и всех бывших королевских фавориток, ненавидят, однако отсутствие популярности, похоже, не огорчало ее ни в малейшей мере. Этой рассудительной и практичной особе было в общем не на что особенно жаловаться. Шестьдесят лет непрерывного восхождения и счастливой жизни сделали Диану такой, какой она мечтала стать в юности: сказочно богатой герцогиней, связанной с первыми домами королевства и благодаря этому если и не могущественной, то по крайней мере менее уязвимой. Обеспеченные тылы, невероятный взлет славы и состояния и возвышение семьи Дианы полностью отвечали идеалу, достигнуть которого изначально стремились великий сенешаль Нормандии и его супруга.
Восшествие на престол после смерти 5 декабря 1560 года юного короля Франциска II его малолетнего брата Карла IX стало началом истинного царствования Екатерины Медичи, «регентши Франции». Коннетабль был вновь призван ко двору. Собранную Гизами армию распустили, а 13 декабря в Орлеане собрались Генеральные штаты. Им предстояло обсудить лишь два серьезных вопроса, требовавших безотлагательного решения: религиозный конфликт в королевстве и чудовищный государственный долг, чьи размеры достигли уже 43 миллионов ливров. Однако взаимное противостояние трех сословий сорвало все попытки найти выход.
Екатерина позволила депутатам разъехаться, а в мае 1561 года организовала сокращенное собрание штатов, поручив им «высказать мнение насчет средств избавить короля от долга». А тем временем, в согласии с новым канцлером Мишелем де Л’Опиталь, королева избрала политику терпимости по отношению к протестантам. Колиньи вошел в Совет. Королевство двигалось к политике свободы вероисповедания и роста налогов
[581].
