– Фил отомстит, он тебе этого унижения не простит, – сказал Атише Федя.
Жизнь цирка шла как обычно – утром репетиции, по вечерам представления. Атиша участвовала уже в трёх номерах: ходила вместе с Федей по канату, ассистировала Родиону в номере с хищниками, танцевала вместе с Катей на скачущих лошадях. На девушку стали уже «ходить». Хотя как утверждали некоторые из труппы, не столько на номера посмотреть, сколько на ноги девушки. Силач после случая со львом притих, но Катя советовала Атише держаться настороже – Фил был мстительным и всегда старался добиться своего.
Во время одной из репетиций с канатоходцем, когда тот отдыхал на площадке, на вершине одной из штанг, между которыми был натянут канат, Атиша поинтересовалась у Феди:
– Послушай, а почему на афише написано – на канате непревзойдённый Федруццио? Ты же Федя?
– Атиша, представь себе – напишут: на канате Федя, или ещё того похлеще – Федя на верёвке! Тут недолго додумать – Федя, висящий на верёвке! Вон у Кати тоже артистическое имя Великолепная Катти, ты её-то спрашивала, почему так? Публику надо завлечь, на непревзойдённого или великолепную она обязательно клюнет, а вот на Федю с Катей и не посмотрит. У тебя, кстати, имя или псевдоним? – Федя посмотрел на Атишу, ожидая ответа. О девушке так ничего и не узнали, о себе она не рассказывала, а когда спрашивали, говорила ничего не помнит, но знала очень много. Такое объяснить провалами памяти было трудно, Атиша явно что-то скрывала. Да и документы ей уже надо было бы выправить, пока шапито цирка было в Киневе, это было ещё не актуально, но если надо будет переехать… В подорожную надо вписать имена и фамилии всех артистов. По прибытии в Кинев Атиша просто обошла заставу стороной, по полю. А когда начала выступать, то её оформили как местную, временно принятую на работу, но Гутлиб понимал, что это до первой серьёзной паспортной проверки, а такую категорию бродячих жителей Империи, как цирковые артисты, проверяли довольно тщательно. Атиша ничего не ответила на вопрос Феди, возможно, не захотела, а может, отвлеклась, так как увидела, что рабочие – униформисты во время представления, начали граблями взбивать писту.
– Вон Дрёма и Тёма опилки к барьеру отгребают, сейчас Катя будет репетировать, – Атиша легко скользнула по шесту вниз. Поднимаясь к канату, так и спускаясь вниз, эта хрупкая и такая слабая с виду девушка не пользовалась лесенкой. Федя покачал головой – сам он спуститься так тоже мог, а вот сюда забраться… Да и вот так – перепрыгивать из номера в номер… Атиша поражала своей работоспособностью! А внизу уже скакали три лошади, на которых две девушки исполняли акробатические упражнения. Темноволосая Катя была крупнее Атиши, и ей подобные прыжки давались труднее, а светленькая не просто перепрыгивала с лошади на лошадь, делая двойные сальто и, казалось, падала, промахнувшись, и только в последний момент, успевая ухватиться за поручни гурты (специального седла), немыслимо изогнувшись, вскакивала в седло. Униформисты, сейчас одетые в обычные рабочие комбинезоны, забыв обо всём, смотрели на девушек, открыв рты, да и не только они. Этот номер Катя и Атиша только задумали и сейчас репетировали впервые. Закончив репетицию, девушки убежали за форганг (тяжёлый занавес), сейчас отведенный в сторону и открывающий внутренние помещения – большой навес, примыкающий к шапито, где стояли жилые вагончики, они же и гримёрки артистов. Не только убежали сами, а и увели своих лошадок. Их надо было расседлать и обтереть, Катя всегда это делала после номера или репетиции, сейчас Атиша ей помогала. Конечно, это всё девушки делали не сами, им помогал конюх. Когда тот отошёл в сторону, Катя пожаловалась:
– Фил обещал меня избить, если ты не будешь ночевать сегодня в нашем вагончике. Он не только будет меня бить, но и… – девушка заплакала. Атиша спросила, при этом утешая подругу:
– А остальные? А Гутлиб? Они что, позволяют так над тобой издеваться?
– Они боятся Фила, Федя раз заступился за меня… Да и если сегодня меня защитят, то Фил придёт другой ночью, не будут же меня постоянно охранять.
– Не плачь, Катя, – вытерла слёзы подруге Атиша, – я сегодня буду ночевать у тебя, мало того, мы будем спать в одной постели.
– Почему? – удивилась наездница, её подруга лукаво улыбнулась:
– Моя будет занята, надеюсь, Гроза не будет ревновать.
Катя прижала руки ко рту и расширившимися глазами посмотрела на Атишу, та постаралась её успокоить:
– Не бойся, я же буду непросто с тобой, а даже в одной постели.
Цирк давно спал, погасли огни в вагончиках, в зверинце тоже было тихо. Большая тёмная тень, несмотря на свои габариты, бесшумно двигалась к вагончику Кати. Только чуть скрипнула лесенка, и просунутое в щель между косяком и дверью лезвие ножа отбросило глухо стукнувший крючок. Как Фил и ожидал, Катя, боясь расправы в будущем, никому ничего не сказала и, судя по тому, что под одеялом на второй кровати что-то было, заманила в вагончик свою подружку. Фил облизнулся, глядя на одеяло, вздувающееся на кровати большим горбом, вроде эта белобрысая гордячка поменьше будет, хотя может, она любит спать обложившись подушками – у каждого свои причуды. То, что подушек много, так это может быть и к лучшему – мягче будет. Да и рот заткнуть есть чем, девка не то что кричать будет – укусить может. Фил краем глаза заметил, как на соседней кровати чуть откинулось одеяло, до этого лежащая там, как и на первой кровати, укрывалась с головой. Силач усмехнулся – боится девка, а любопытство всё равно взяло верх, всё-таки подглядывает. Ну пусть смотрит, ему то что? Фил резким движением сдёрнул одеяло с кровати Атиши и замер, но не двойной хихик со второй кровати был причиной. Поднявшаяся большая косматая голова взглянула на Фила жёлтыми глазами. А ленивый, но в то же время стремительный взмах лапы зацепил роскошный халат отшатнувшегося силача, сдирая его с мускулистой фигуры, под халатом ничего не было – зачем что-то надевать, если всё равно снимать придётся? Фил развернулся и побежал в свой вагончик, но быстрая тень со второй кровати его опередила. Когда силач добежал до двери своего вагончика, она оказалась запертой изнутри, выломать её для Фила, было делом нескольких мгновений, но рык, раздавшийся за спиной, показал, что этих мгновений как раз и нет! Легко подтянувшись, Фил вскочил на крышу фургона и забарабанил по ней пятками:
– Открой, стерва!
Лев, словно чем-то удивлённый, остановился перед дверью и сел на задние лапы, затем брезгливо потряс передней, стряхивая халат, зацепившийся за коготь.
– Ты же сам меня приглашал, вот я и пришла, – раздался из фургона голос Атиши.
– Открой дверь, сволочь! – заорал Фил, стараясь это сделать как можно более грозно. Хотя может ли выглядеть грозно голый мужчина на крыше фургона, глядящий на сидящего внизу льва? Атиша, словно издеваясь (а может, так оно и было) закричала в ответ:
– Сам позвал, а теперь обзывается! Не открою дверь, я льва боюсь. Если ты такой герой – прогони его.
Фил растерянно оглянулся, привлечённые шумом вокруг стали собираться обитатели остальных фургонов. Хотя они держались на безопасном расстоянии, но всё прекрасно слышали. К тому же люди знали, что лев слушается Атишу, а она не допустит, чтоб он напал. Среди наблюдающих это ночное представление послышались смешки, Фила очень многие (если не все) не любили, и ему никто не сочувствовал, скорее наоборот.
