После смерти Анны Иоанновны и свержения мимолётного малолетнего «императора» Ивана VI в результате переворота в пользу Елизаветы Петровны в Петербурге, даже после всех отставок, ссылок и опал, сохранились, конечно же, те силы, которые в ХХ веке назовут «пятой колонной». И уж тем более в Петербурге продолжали действовать против русского дела как легальные силы — в виде иностранных посольств, так и нелегальные — в виде высокопоставленной агентуры этих посольств, то есть тех, кого в ХХ веке назовут «агентами влияния».
Внесли ли внешние силы свой вклад в инициирование и составление направленного против Беринга «экстракта», представленного Елизавете, не скажет сегодня никто. Но предположить их участие в этом мы вполне имеем и право, и основания. Ведь ещё толком не открытая, ещё лишь будущая Русская Америка заранее обеспечивала головную боль элите не только Парижа, но и Вены, Лондона, Амстердама, Мадрида…
ГОВОРЯ о подступах к Русской Америке, никогда нельзя забывать о Сибири — она десятилетиями была той системной, материальной и кадровой базой, на которую опирались российские американские колонии. А говоря о Сибири, нам надо вспомнить и Фёдора Ивановича Соймонова (1692–1780). В конце карьеры — генерал-майор и вице-президент Адмиралтейств-коллегии, он начинал как гидрограф и картограф, описывал Каспийское море, в 1727 году был переведён на Балтийский флот, в 1731 году издал лоцию Каспия, а в 1734 году — лоцию Балтийского моря. Соймонов (Сойманов) находился в союзе с Артемием Волынским, в 1740 году был вместе с ним обвинён в заговоре против фаворита Анны Бирона и сослан на каторгу. Попав в Сибирь как каторжник, с воцарением Елизаветы Соймонов был освобождён, возглавлял Нерчинскую экспедицию, а с 1757 по 1763 год занимал пост сибирского губернатора. В последнем качестве Соймонов организовал несколько исследовательских экспедиций, результатом которых стало открытие ряда островов в Северном Ледовитом и Тихом океанах.
Соймонов поддерживал любую разумную инициативу. Так, в его губернаторство московский купец Иван Никифоров снарядил судно «Святой Иулиан» (передовщик — яренский посадский Степан Глотов), на котором в плавании 1758–1762 годов были открыты острова Умнак и Уналашка. В 1760 году селенгинский купец Андреян Толстых привёл в русское подданство шесть Алеутских островов. И это — далеко не полный перечень имён, маршрутов и открытий «соймоновского периода» истории освоения русскими северной части Тихого океана.
На посту сибирского губернатора Соймонова сменил в 1763 году — до 1781 года — генерал-майор Денис Иванович Чичерин (1720–1785).
Полезным и активным помощником Фёдора Ивановича Соймонова был его сын — полковник Михаил Фёдорович Соймонов (1730–1804), кроме прочего бывший после отца и начальником Нерчинской экспедиции. 13 июня 1763 года обоих перевели по указу Екатерины II в Московскую сенатскую контору для «присутствия по всем делам, которые касаются Сибирской губернии» и «исправления оных». Михаил Соймонов стал одним из организаторов горного дела в России, в 1773 году основал Горное училище (Ленинградский горный институт) и был первым его директором. Был он на своём месте и позднее, возглавив Берг-коллегию. Оба Соймоновых — и отец, и сын — удостоились благожелательных статей о них во 2-м, «сталинском», издании Большой советской энциклопедии (БСЭ).
С деятельностью Соймонова в Сибири связано и имя Фёдора Христиановича Плениснера (?–1778), о котором тоже есть статья во 2-й БСЭ (зато в Большой русской энциклопедии 2014 года о нём нет ни слова).
В 1741 году Плениснер участвовал в плавании капитан-командора Витуса Беринга к берегам Северо-Западной Америки в ходе 2-й Камчатской экспедиции. 7 декабря 1741 года капитаном Алексеем Чириковым был составлен «Список служителей пакетбота «Св. Петра», которые ныне в вояже». Открывал список «капитан-командор Витес Беринг», затем следовали офицеры, «кананеры» (артиллеристы), «матрозы», солдаты, мастеровые — всего 68 человек.
А далее Чириков писал: «Да сверх вышеписанных 68 человек еще имеются з г-ном капитаном-командором Берингом на пакетботе «Св. Петре» в вояже, о которых в преждепосланном от меня при репорте списке не показано, а имянно: Академии наук адъюнкт Георг Вильгельм Штеллер (Стеллер, известный натуралист. — С.К.), да с ним Большерецкого острога казначей Фома Лепихин, да взятой от Охоцкого правления капрал Фридрик Плениснер. Итого три человека. Всего по сему списку всех чинов служителей 71 человек».
Так на страницах писаной истории появилось имя «живописца» Плениснера (Пленистера) — пока ещё капрала. А при Соймонове бывший скромный рисовальщик был назначен в Охотск с поручением состоять в Анадырской экспедиции. С 1761 по 1766 год Плениснер был правителем Анадырского округа и главным командиром Анадырского острога. В 1763 году он снаряжал казака из чукчей Николая Дауркина в поход для исследования и описания Чукотки.
По инициативе Плениснера предпринималось и собирание известий об Америке и островах Тихого океана. С 1766 по 1772 год полковник Плениснер правил Охотским и Камчатским округами и был главным командиром Охотского порта, организовав, по распоряжению Соймонова, осмотр Курильских островов. Это дело было поручено тойонам (родовым старейшинам у якут) и толмачам (переводчикам) Н. Чикину и Н. Чупрову вместе с казачьим сотником Черных.
Чикин, дойдя до острова Симушира, умер, а Черных и Чупров три года (!) — с 1766 по 1769 год путешествовали по островам, дойдя к югу до 19-го Курильского острова и ведя в пути журнал путешествия. Уже по возвращении Черных был вызван в Иркутск для пояснений по журналу, но умер там от чёрной оспы. Скромное подвижничество, где наградой за лишения нередко оказывалась только смерть, было для разворачивающейся русской тихоокеанской эпопеи нормой.
Впрочем, мы очень уж удалились в последнюю треть XVIII века, не обозрев, хотя бы кратко, петровского и раннего послепетровского начала той давней и трудной, но славной и величественной в своей безыскусности истории.
ПОРА, пора, да и к месту рассказать о русских первооткрывателях Русской Америки и северных тихоокеанских её «окрестностей». Одновременно это будет продолжением рассказа о приоритетах.
Впрочем, вначале — небольшое вводное отступление…
Петровскую эпоху я бы не стал определять как эпоху открытий. Она сама — вся открытие, ибо лишь с неё начинается соединение русской смётки и отваги с европейским знанием. И одним из главных достижений этой эпохи следует считать новый массовый тип русского человека, созданного волей и гением Петра. Деятельные русские люди в Сибири и на Дальнем Востоке были не в диковинку — других там отроду не бывало. А вот образованные деятельные русские люди…
Такие пришли в глухие восточные места впервые.
Первые петровские геодезисты и начали огромную работу по уже научной съёмке территории Восточной России. А также — по освоению морских пространств Восточного, Тихого океана, которые тоже надо было обойти на утлых судах в вёдро и в ненастье. Обойти, изучить и положить на карты.
Пётр Чичагов, Алексей Кушелев, Михаил Зиновьев, Пётр Скобельцин, Пётр Чаплин, Василий Шетилов, Иван Свистунов, Дмитрий Баскаков, Иван Евреинов, Фёдор Лужин…
