Много дней я ходил по Москве, вспоминал свои мечты о ней, когда жил среди льдов, вспоминал её ободряющий, спокойный и уверенный голос, доносившийся в Арктику по радио… Снова и снова разглядывал улицы. Всюду были черты нового, но всё оставалось родным и близким…»
Да, Россия оставалась для русских людей родной и близкой, но — уже по-новому. Об этой новой России было написано много прекрасных книг и строгих монографий, стихов и песен… Ошеломляющие по темпам и значению цифры характеризовали её рост и укрепление мощи и разума новой России.
А те же силы — внешние и внутренние, которые уводили Россию с верного пути до 1917 года, которые лишили Россию её Русской Америки, — готовили новые заговоры, строили планы ликвидации уже не Русской Америки, а России как таковой, России как мощного геополитического мирового фактора. В 1991 году эти силы добились своего, и сегодня перед нами стоит задача уже не расширения, а нового собирания Российского государства.
И это — наша задача!
СЫН знаменитого до революции писателя Леонида Андреева (1871–1919) — Даниил Андреев (1906–1959) в 1947 году был арестован и десять лет провёл во Владимирской спецтюрьме, где вчерне написал все те труды, которые стали известны уже в постсоветское время. Как и его отец, Даниил Андреев был большим путаником, но Россию любил, и его генеральной идеей была уверенность в том, что «российскому, — по его определению, — сверхнароду» предстоит стать во главе создания человечеством «интеррелигии и интеркультуры». И, как и всякий небесталанный путаник, Андреев-сын порой высказывал верные, даже блестящие, мысли, вроде следующей:
«…Почему и ради чего… русский народ, и без того донельзя разреженный на громадной, необжитой ещё Восточно-Европейской равнине, в какие-нибудь сто лет усилиями отнюдь не государства, а исключительно частных людей, залил пространство, в три раза превышающее территорию его родины, пространство суровое, холодное, неуютное, почти необитаемое, богатое только пушниной да рыбой, в следующем столетии (XIX. — С.К.) перешагнул через Берингово море и дотянулся до Калифорнии. Почему эти территории, пушные и рыбные богатства не привлекли, например, китайцев, обитавших к ним гораздо ближе, в культурном отношении стоявших в XVII веке бесспорно выше русских, к тому же страдавших от перенаселения в своей стране?… Почему Небеса внушили именно русским первопроходцам совершить это великое деяние: силами нескольких сотен богатырей захватить и закрепить за сверхнародом российским грандиозные пространственные резервы — всю пустующую территорию между массивами существующих ныне на земле культур…»
Даниил Андреев Россию любил, но был, повторяю, большим путаником, и в приведённом выше суждении допустил минимум одну фактическую ошибку. Интерес к освоению русскими Западной Сибири проявил уже Иван Грозный, а Восточная Сибирь была после окончания Смутного времени предметом того или иного интереса всех русских монархов. С Петра Великого и по его инициативе процесс освоения Восточной Сибири с выходом на просторы Тихого океана приобрёл устойчиво государственный характер, что проявилось в организации последовательного ряда экспедиций уже в XVIII веке. Другое дело, что государственная поддержка была, как правило, такой, что если бы не инициатива русских людей вроде Шелихова и Баранова, процесс не имел бы того размаха и замаха, который он получил к началу XIX века.
Но Андреев был, конечно, почти прав, когда продолжал свою мысль так:
«…Поразительно, что вплоть до ХХ столетия государство так и не поняло, зачем, собственно, история и его собственный народ обременили его Сибирью и Дальним Востоком. И когда пушной промысел перестал играть в государственных доходах заметную роль, Сибирь превратилась в место ссылки, а Русская Америка была продана… Достаточно очевидно, что превращению России из окраинной восточноевропейской страны в великую евразийскую державу, заполняющую полое пространство… между почти всеми культурами, ныне существующими… Небесами придавалось особое значение. Можно догадываться, что это имело отношение ко всемирно-историческому значению России, и что эти пространственные резервы должны послужить ареной для творческих деяний сверхнарода, свидетелем которых явится XXI или XXII век».
Слово «почти…» — это, по меткому замечанию белорусского драматурга Макаёнка, «почти слово» — употреблено выше постольку, поскольку тот факт, что царское правительство пренебрегало потенциалом Сибири и Дальнего Востока, что оно продало Русскую Америку, был не «поразительным», а вполне закономерным для вырождающегося русского царизма и российской правящей элиты, приобретающей всё более ярко выраженный антинародный и антигосударственный характер.
И, конечно же, не «Небеса», так любимые российскими интеллигентами во все времена, обеспечили превращение России из «окраинной восточноевропейской страны» в великую державу… Величие и мощь России стали результатом державного труда лучших, здоровых сил России — начиная от извечных Ивана да Марьи Безымянно-великих и заканчивая царём-тружеником Петром с его сподвижниками, и большевиками Лениным и Сталиным с их сподвижниками.
Масштабы и эффективность советской эпохи были такими, что к середине ХХ века перспективы Советской Союзной Социалистической Российской державы — преемницы Киевской Руси, Руси Ивана III Великого, Ивана IV Грозного, России Петра I Великого виделись грандиозными и вполне достойными славы и трудов предков и пращуров.
К концу же ХХ века стало ясно, что надежды Даниила Андреева на творческие деяния народов России, свидетелем которых должен был явиться XXI век, — могут и не сбыться. Сегодня — в конце 2010-х годов, любому честному и понимающему человеку тем более не может не быть ясно, что труд десятков поколений народов России во главе с триединым русским народом обесценен и испоганен наследниками и преемниками тех антинародных и антигосударственных сил, которые пренебрегали цивилизационным потенциалом России и её геополитическими интересами до Великой Октябрьской социалистической революции.
Нынешние враги Октября принадлежат к той же подлой и мелкой породе нравственных уродов, что и враги Октября, стоявшие на пути к нему сто лет назад. Они — при помощи наднациональной и вненациональной мировой имущей Элиты — способны окончательно уничтожить российско-советский цивилизационный потенциал, однако он ещё существует, и уж без всяких оговорок верны и актуальны следующие слова Даниила Андреева, сказанные им о будущем России:
«Культура, призванная перерасти в интеркультуру, может осуществить своё назначение, лишь тесно соприкасаясь со всеми культурами, которые она должна ассимилировать, объединить и претворить в планетарное единство. Если сверхнарод предназначен стать реактивом, трансформирующим и себя, и все сверхнароды мира в духовно единое Человечество, то ему должны быть уготованы пространства, соответствующие размаху его борьбы, его идей и творческого труда. Россия предназначена для единственной и неповторимой роли, миссии мирового масштаба, которую, как видно, никто, кроме неё, не в состоянии выполнить. Это и есть национальная идея России…
Нужна целенаправленная работа по стремлению воспитать на примерах российской и мировой культуры, одухотворённых людей, у которых воля освобождена от импульсов себялюбия, разум — от захваченности только материальными интересами, а сердце — от кипения случайных, мутных, принижающих душу эмоций».
