Добавлю лишь два штриха к портрету наших героев.
Первый связан с творчеством поэта А. С. Пушкина. Как известно, он написал «Житие Савы Игумена» (о Савве Сторожевском), где упомянул о князе Юрии Звенигородском. Вот этот текст:
«Потом некий христолюбивый князь, пришед к блаженному отцу Савве, умолил его построить храм на том месте и сумму, нужную на создание оного, дал святому. И святой прошение князя исполнил и построил храм честного и славного Рождества Пречистой Богоматери и обитель пречудесную и великую для душеспасительного пребывания в ней иноков».
Почему Пушкин не назвал князя Юрия по имени, употребив лишь фразу «некий христолюбивый князь»? Ведь в старых житийных источниках это имя было названо.
Вряд ли не обратил внимания. Скорее не хотел идти против официального мнения, уже тогда считавшего Юрия нарушителем династической царской линии. Однако образ особенного «витязя на распутье» для поэта не раз возникнет в его творчестве. Например, в «Руслане и Людмиле»…
Штрих второй — из древнерусской литературы.
Знаменитая «Повесть о разорении Рязани Батыем», имевшая широкое распространение в старорусской книжности, оставила нам удивительные строки, которые можно выделить как самостоятельное произведение и озаглавить: «Образ идеального правителя Руси». Здесь мы замечаем развернутое народное представление о богоизбранном князе, относящееся непосредственно ко времени, о котором мы рассказываем. Вот оно:
Сии бо государи…
бяше родом христолюбивый,
братолюбивый,
лицем красны,
очима светлы,
взором грозны,
паче меры храбры,
сердцем лепсы,
к бояром ласковы,
к приеждим приветливы,
к церквам прилежны,
на пированье тщивы,
до осподарских потех охочи,
ратному делу вел ми искусны,
к братье своей и ко их посолником величавы,
мужествен ум имеяше,
в правде-истине пребываста,
чистоту душевную и телесную без порока соблюдаете…
И многи труды и победы по правой вере показаста,
а с погаными половци часто бьяшеся за святыа церкви
и православную веру, а отчину свою от супостат велми без лености храняша.
Кто из двух старших сыновей Дмитрия Донского более походит на данный образ?
Судите сами.
Ответ автора данной книги, по ее прочтении, думаю, вам уже понятен.
О Небесном Звенигороде.
Гипотеза 23
Сердце будет пламенем палимо
Вплоть до дня, когда взойдут, ясны,
Стены Нового Иерусалима
На полях моей родной страны.
Николай Гумилев, 1921 г.
«Китежский летописец», конец XVIII столетия: «И увидел место то, необычайно прекрасное и многолюдное, И по умолению его жителей повелел благоверный князь Георгий Всеволодович строить на берегу озера того Светлояра город, именем Большой Китеж, ибо место то было необычайно прекрасно, а на другом берегу озера того была дубовая роща».
* * *
Конечно, заголовок, приведенный чуть выше, может вызвать некоторое недоумение. О чем это речь? И автор сразу же спешит заметить читателю: это лишь предварительные рассуждения, не более, но они имеют право служить основой для некоторой гипотезы.
Начнем объяснения с краткого резюме, которое поможет сразу представить суть проблемы.
«Небесный Звенигород» — это возможный вариант исторического русского мифа о спасшемся и невидимом граде (спасшемся от врагов, «злой Орды», язычников, иноверцев, грешников и т. п.). Город-«страдалец», город-рай, который мог стать первым по праву и по наследству, но не стал таковым по причине вражеских набегов, братоубийственной смуты и самозванства. Город, заложенный и отстроенный двойственным союзом «по уму и духу» (земным и небесным). «По уму» — светским лидером — Юрием Звенигородским, «по духу» — духовным лидером — Саввой Сторожевским. Земное воплощение варианта Святой Руси.
В Новое время (XX век) в сознании отдельных мыслителей русского религиозного возрождения данный миф преобразовался в идею Нового Звенигорода (Ремизов), всеобщего града будущего, русской «шамбалы» (Рерих). Этот Звенигород новых времен как будто бы можно и необходимо возродить и построить заново.
Вспомним еще раз и Маркелла Безбородого, который в Житии Саввы Сторожевского «повествует напоследок, когда мы достигли конца времен». Он пишет: «Близ Звенигорода есть место, называемое Сторожи… Савва пошел в названное место. И как небесный рай благовонными насажденный цветами обрел его, и очень возлюбил его, и припал к пречистой иконе Пресвятой Богородицы, которую носил с собой, с умилением сказал: “Владычица, посмотри на место это и сохрани его от врагов незримо”… И поселился на месте том, где воздвиг церковь деревянную во имя Пресвятой Богородицы, честного и славного ее Рождества. Себе же устроил маленькую келийцу, решив ее удобной для возделывания добродетели, и к страданиям большим, и к подвигам постным приступая, и теплейшим рачителем безмолвия показавшись… И повелел воздвигнуть церковь каменную, и искусно украсить ее, что и совершилось… И многие стекались к нему из городов и стран, рассуждая, что полезнее быть с ним и учиться добродетели… Они же словно сладкими водами поили свои души. Как говорил Давид, что некий сад, у истоков водных насажденный, взрастает и расцветает, и плод сладкий приносит во время свое», А теперь поговорим об этом подробнее.
Особенное внимание и почитание Звенигорода среди разных слоев населения России, а в особенности в русской образованной среде, всегда вызывали некоторое удивление. Городов на Руси много, были и такие, что связаны с большими и славными событиями нашей истории. Какие-то просто исчезли с современной карты страны, мы помним о них только по упоминаниям в летописях или документах. Главные святые места не забыты почитателями и по сей день, туристы, паломники, ученые и любители в миллионном исчислении круглогодично посещают те же памятники Золотого кольца России.
Есть ли у Звенигорода какая-то особая роль, или, как это принято говорить на современном языке, — особая «аура»? Оказывается — более чем…
В непростой истории Древней Руси почти ни на один год не прекращались войны, моры или стихийные бедствия, а ордынское иго «притормозило» развитие государства на несколько столетий. Именно эти тяжкие испытания стали основой для появления в народном представлении о мире своеобразного поверья, легенды о городе, где никогда не было или не будет всех этих трудностей, бед и злоключений. Причем такой город мог существовать как в реальности, так и в воображении, по-современному — в виртуальном пространстве.
Для верующего человека, христианина, образом такого города-прибежища был в первую очередь Небесный Град Иерусалим — место будущей жизни человека, которая ожидает его после завершения мирского пути. Для человека, не вполне расставшегося с некоторыми языческими представлениями о природе, таким центром стал символ возрождающегося из пепла града Китежа — скрытого или скрывающегося от посторонних глаз, спасенного и спасаемого от врагов, не сдающегося завоевателям, исчезающего из видимого земного пространства, опускающегося на дно священного озера, но при этом чудом сохраняющегося и заодно сохраняющего всех своих обитателей.
