Таковы были давние и дальние планы литовских правителей, которые теперь были как никогда близки к их осуществлению. Ведь Софья стала соправительницей земли, образно напоминающей кусок вкусного и жирного пирога.
Для митрополита Киприана, которого Литва поддерживала в самые трудные его времена, включая его ссору с Дмитрием Донским и взаимные проклятия князя и святителя, не составляло особого труда объяснять Василию выгодность дружбы с Западом, при этом сохраняя за собой право на византийское устройство восточной православной митрополии.
Да и вообще Киприан получил когда-то эту самую Киевскую митрополию при поддержке литовца Ольгерда, хотя тот слыл настоящим язычником. Однако при этом мнение святителя о литовском правителе отразилось позднее в составленном им первом Московском летописном своде, где мы читаем об Ольгерде очень лестные слова. Будто он «превзыде властию и саном, но не пива и меду не пиаше, ни вина, ни кваса кисла, и великомуство и воздержание приобрете себе… не токма силою, елико уменьем воеваше». По всему видно, что уж больно хороший был человек, в отличие от Дмитрия Донского, о котором говорится сдержанно и сухо, с некоторым «забыванием» подробностей его героических достижений, включая реалии победы на Куликовом поле.
Митрополит Киприан дружил со всеми литовскими правителями. Даже когда они приняли католичество. После Ольгерда — и Ягайло, и Витовт были его покровителями. И теперь, находясь рядом с Софьей при Московском дворе, он мог решить для Литвы многое.
Появление Софьи в столичном Кремле стало важным событием. Однако тогда этого еще никто всерьез оценить не мог. Только будущее покажет — как и на что способна была эта незаурядная женщина, пережившая затем почти всех современников и сумевшая активно и последовательно влиять на все происходящее в Москве в течение более чем полувека.
* * *
Она была дочерью Витовта и великой княгини Смоленской — Анны. Литовцы этим браком тогда не просто породнились с князьями Смоленскими. Желание прибрать к рукам огромное и важное по стратегическому положению княжество было у них всегда.
С детьми в семье не повезло. История двух будто бы отравленных крестоносцами сыновей до сих пор несколько неясна и загадочна. А оставшаяся дочь — увы — не могла в те времена стать правителем вместо наследников-мальчиков. Однако выдача ее замуж за Василия, как мы уже знаем, явилась решением сразу нескольких проблем.
Поразительно, но год их рождения с будущим мужем — абсолютно совпал: 1371-й. Воспитана Софья была в лучших традициях литовского двора. Умела не только вышивать, но и рисовать, и даже играть на музыкальных инструментах. Благородная девица на выданье — как только подросла — могла составить партию любому отпрыску лучших княжеских или королевских домов Европы.
Но тут появился вызволенный из ордынского плена молодой Василий. Им обоим еще не стукнуло шестнадцати. По тем временам — самое время для сватовства и женитьбы.
Обручившись, молодые, как известно, почти пять лет ждали своей свадьбы. В 20-летие невеста тогда считалась уже весьма не молодой. Но к Софье это не имело никакого отношения. Она была юной, когда встретила Василия. А затем прождала все эти годы, и могла, видимо, делать это и еще дольше.
Мы мало знаем — как она жила при литовском дворе, но, отличаясь довольно «современными» и более раскованными (для традиций тогдашней Руси) взглядами на жизнь, она, естественно, производила на русского мужа и на его окружение особенное впечатление.
Православная вера ее ничуть не изменила. Резкость и неординарность поступков великой княгини потом отразятся и на некоторых важных исторических событиях. Не заметные пока в ее характере элементы самоуправства и женской эмоциональности в ближайшем будущем дадут о себе знать.
Возможно, в этом отразилось непростое детство молодой супруги. Многие ее родственники скончались не своей смертью. Дед и бабка, например, были жестоко убиты. Та же участь ждала и отца. Семья фактически обитала, находясь в бегах. Страх перед возможной смертью — прямо сейчас, в любую минуту — будет преследовать ее всю жизнь. И, может быть, это повлияет затем на отношения ее мужа и его брата — князя Юрия. Ведь, по мнению искушенной в борьбе за власть женщины, любой наследник только и думает о том — когда же, в конце концов, умрет нынешний властитель. Так делали ее родичи. Так поступал ее отец, изменивший даже вере отцов для борьбы за власть. Кошмар постоянных смертей родственников, между прочим, в Москве для нее закончился. Здесь хоть и было не совсем спокойно, но не до такой степени, как в ее родных землях.
Кстати, дед ее по матери — великий князь Смоленский Святослав Иванович — был убит во время сражения как раз в год ее обручения с Василием. Это значительное совпадение обычно никак исследователями не рассматривается. Но оно становится дополнительным подтверждением ряда заключений, что само обручение имело во многом именно политические мотивы, а не только — любовную подоплеку. Однако уже во время появления ее в Москве и пышно разыгранной свадьбы Смоленском правил ее дядя Глеб Святославич, что придавало новой правительнице еще пущего веса.
А в 1392 году в Литве к власти пришел отец московской княгини. Выиграли все — и Витовт, и Василий. Первый закрепил свои позиции на Востоке. Второй — «угадал» с женой. Теперь ее влияние на Москву «удесятерилось». И пока Витовт будет править Великим княжеством Литовским, у князя Юрия Звенигородского будут возникать самые неожиданные проблемы. Ведь он стал камнем преткновения для «литовской партии». Не будь его — нечего было бы и опасаться. Другие братья как-то в расчет не брались. Слишком молоды, да и без претензий.
Это продлится до 1430 года, то есть — до кончины Витов-та. И только тогда князь Юрий сможет открыто заявить о нарушении семьей покойного брата Василия завещания Дмитрия Донского. Софья еще будет «в силах», но уже не в таких, чтобы тут же наступить своим недоброжелателям «на горло». И хоть великое княжество ее отца в тот момент достигнет апогея своей силы, она уже не сможет определять все, что она считала нужным или необходимым. То был период, когда, по словам профессора С. Ф. Платонова, написавшего еще в царской России свой знаменитый «Учебник русской истории», «Василий Дмитриевич вверил Витовту попечительство над своим сыном, а его внуком, великим князем Василием Васильевичем. Это была минута наибольшего превосходства Литовского княжества над Московской Русью».
Таким образом, упомянутая нами «литовская партия» существовала несколько десятилетий. А это огромный период для истории Русского государства. Кто-то оценивает ее роль как прогрессивную, другие считают, что развитие Руси без такого влияния могло бы пойти по-другому, в гораздо даже более передовом направлении. Но, во всяком случае, роль Софьи Витовтовны еще по-настоящему не оценена и не определена.
* * *
Как известно, в том же 1392 году скончался преподобный Сергий Радонежский. Он хоть и был соратником митрополита Киприана, но как-то сдерживал влияние при Москве «литовской партии». В момент кончины сам Киприан в столице отсутствовал, он был в Литве. С уходом Сергия начинался период более напряженных отношений между родственниками Московского правящего дома. Именно в эти годы начинают появляться новые веяния — составляются договоры между братьями и удельными князьями, которые могли бы хоть как-то упорядочить любые возможные в будущем споры или недоразумения.
