Однако идея передать престол собственному сыну, а не брату Юрию, все настойчивее витала в окружении Василия.
Начало серьезных родственных распрей
Добрые дела ординьские той тебе возпоминал, и то ся минуло…
Из письма Едигея — Василию I
«Повесть о Едигеевом нашествии», первая четверть XV века:
«Юный старцевъ да почитают и сами едини без искуснейших старцевъ всякого земльскаго правлений да не самониннують, ибо красота граду есть старечьство, понеже и Богомь почтено есть старечство».
* * *
Впервые великий князь Московский Василий Дмитриевич отметил письменно возможность передачи власти в Москве одному из своих наследников в 1406 году. В первом варианте своей духовной грамоты.
Почему он сделал это именно тогда? Ведь его жизни, кажется, ничего пока не угрожало. Но мы знаем, что на момент записи митрополита Киприана уже не было. Возможно, чуть ранее, по его совету, дабы святитель мог приложить к духовной грамоте и свою подпись, и свою митрополичью печать, князь решился продиктовать такой текст. Но митрополит только что скончался, и его подписи на грамоте нет.
Передача власти сыну «звучала» в духовной, правда, не в категоричной форме и с весьма расплывчатой формулировкой: «а даст Бог».
Хотя идея передачи власти сыну появилась в кругу Василия, но тогда еще никак не могла быть осуществлена. По причине исключительно «материальной», физической, можно даже сказать — физиологической.
Дело в том, что исторически в семье у Василия Дмитриевича рождались здоровые девочки, а мальчики, если и появлялись на свет, то по стечению обстоятельств были слабы и болезненны. Несколько его сыновей умерли еще в детском возрасте: Юрий, Даниил и Семен. Надежду свою Василий возложил на сына Ивана, родившегося в 1396 году. Но и тот позднее, в 1417 году, неожиданно для всех отдаст Богу душу, всего лишь спустя полгода после своей свадьбы!
Еще один сын — Василий — родился у великого князя лишь 10 марта 1415 года. Последняя надежда, ведь матери — Софье — стукнуло уже 44! Он-то и станет будущим наследником и великим князем Василием Васильевичем.
Роды были крайне тяжелыми. Софья Витовтовна лежала при смерти. Василий Дмитриевич даже вспомнил о преподобном Иакове Железноборовском, который как раз в это время пришел в Москву. Он просил тогда старца молиться о здравии жены. В итоге все прошло хорошо (подробнее об этом мы уже рассказывали в предыдущей главе книги «Заступники и покровители»).
Еще у великокняжеской четы будет четыре дочери. В 1393-м родилась Анна. Ее удачно и с большими надеждами на будущее выдали в 1407 году замуж за византийского наследника — цесаревича Иоанна Палеолога (того, который потом станет императором Византии и получит титул Иоанна VIII). Может быть, по этой причине — желанию породниться с великими православными монархами — Василий так стремился помочь Византии с обозом серебра, привезенного Юрием из Волжской Булгарии?!
Вполне вероятно, что идея Третьего Рима уже витала при Московском дворе. Но Анна «подвела». Скончалась в 1415 году еще до того, как Иоанн возглавил империю.
Другая дочь — Анастасия — стала женой князя Слуцкого Александра Владимировича Олелько, увы — не императора из Царьграда. Но прожила долгую жизнь (скончалась в 1470-м). Остальные — Мария и Василиса — вышли замуж за князей, но без особенных значительных последствий.
А в это время многие говорили, что великим князем Владимирским и Московским (после кончины Василия) может и должен стать Юрий Дмитриевич, как более умелый, энергичный и целеустремленный правитель. К тому же он создал крепкую семью, венчавшись с княгиней Смоленской Анастасией, и она уже родила ему двух здоровых сыновей, а в будущем подарит еще и третьего, и четвертого. Ну кто «стерпит» такое?!
После кончины вдовы Дмитрия Донского — Евдокии никто уже не мог играть роль арбитра между сыновьями в вопросах престолонаследия. Князь Юрий просто самим фактом своего существования становился крайне опасен для Москвы, ее властителя и окружавших его бояр.
Всё поменялось в один день, почти сразу после наступления нового, церковного 1408 года…
* * *
Неожиданно для всех довольно протяженная по тем меркам мирная жизнь Москвы и окрестных земель, длившаяся почти десятилетие, закончилась. В 1408 году на Русь из Орды пришел Едигей с большим войском и страшно разорил московские земли.
Он держал столицу в тяжелой голодной осаде, полностью сжег все ее предместья, не пощадил близлежащих городов, а также разграбил и привел в запустение Переяславль-Залесский, Ростов, Дмитров, Серпухов, Верею, Нижний Новгород и Городец.
Такого опустошительного похода со стороны Орды Русь уже давно не знала. Как будто вовсе и не было Куликовской битвы, а недавнее пришествие Тохтамыша в 1382 году, в результате которого Москва была сожжена, уже не казалось в сравнении с данным более ужасным.
Москва не погибла совсем, откупившись 3 тысячами рублей. Это была малая часть компенсации за почти 12-летний молчаливый и достаточно демонстративный отказ платить дань.
Едигей предупреждал о «наказании» неоднократно. И свое обещание выполнил. Он добился уплаты ордынского выхода и пусть даже частично, но все же восстановил сюзеренитет ордынского хана над великим княжением на Руси.
Известно, что современники событий и ближайшие потомки воспринимали нашествие Едигея в 1408 году как реальное наказание свыше за новые грехи новых правителей. Ведь до этого довольно долгое время Москва была ограждена от подобных набегов. Даже Тимур повернул в другую сторону от Руси. А тут…
Появились различные варианты «Повести о нашествии Едигея» (такие, как в Сводах 1412 и 1479 годов, а также — в Тверском сборнике), в которых читаем, что в предшествующий набегу Едигея период княжения Василия I вся «земля Русская» сначала вполне благоденствовала и хранилась от вторжений «ограждением Пречистыя Богоматери». Так, как это случилось в 1395 году, при выносе Владимирской иконы и спасении Москвы от Тамерлана. Но что-то случилось, по мнению авторов «Повести», и великий князь вдруг стал пренебрегать советами «старцев», что, собственно, и привело к стенам столицы Едигея.
Примечателен факт, память о котором оставила свой след в истории того разорения Московской Руси. До сих пор трудно определить — был ли захвачен и опустошен Едигеем город Звенигород и вотчина Юрия Дмитриевича. Среди перечней разграбленных им городов Звенигород не упоминается. Похоже, ордынское войско обошло его стороной. Осталась нетронутой и возникшая недавно обитель Саввы Сторожевского. Да и далекий Галич был в стороне от разорений. Но почему?
То ли по причине очень мощных стен Звенигородской крепости-кремля и удачно отстроенных укреплений за эти годы, то ли по причине уважения к князю Юрию, которым он тогда пользовался на Руси. Или же в память о силе воина — сына Дмитрия Донского, сумевшего покорить города Булгар и Казань.
