Со «старшими братьями» мы больше не встречались. Лишь однажды – в рамках того же общего дела – они попросили нас принять участие в массовке для прикрытия оперативной комбинации. Справиться с таким служебным заданием было несложно: мы наелись, напились пива, напарились в бане, да еще получили устную благодарность от командования.
* * *
Прочитав эту историю, я вспомнил, что тогда милицейские пришли и показали моей службе безопасности тот самый испорченный гранатомет, что еще больше убедило меня в постановочном характере покушения. Я заехал на место событий, к бывшему офису банка, и нашел тот самый дом с той самой крышей, где должен был сидеть стрелок. Оттуда двор, куда каждый день заезжала моя машина, виден как на ладони. Идеальное место для покушения. Банда, которая бралась за дело – орехово-борисовская ОПГ, – осуществила множество подобных убийств вполне «успешно». В моем случае судьба распорядилась иначе.
Глава 6
Оборотни в белых мундирахЛевиафан против банка
В то же самое время, пока одно из подразделений ФСБ предотвращало убийство, сотрудники другого обсуждали вопросы безопасности с тем самым Федоровым. В июне 1997 года к нему отправили оперативных сотрудников центрального аппарата ФСБ. Не знаю других случаев, когда к заурядному мошеннику по делу выезжали бы в США сотрудники главной спецслужбы России. Вот любопытный телефонный разговор, состоявшийся перед допросом Федорова в июне 1998 года.
Федоров: Его сегодня на ковер вызывали…
С. (сотрудник ФСБ. – А.Л.): Кого?
Федоров: Филина (руководитель следственной группы Генеральной прокуратуры по делу НРБ. – А.Л.). ‹…›
С.: Так… Значит, завтра будем знать, по какому вопросу его дернули. ‹…› Знаешь что? Ты не забудь, обязательно скажи о том, что они подделали документы. Это если они потом вдруг станут оспаривать это в суде, то у нас в прокуратуре все уже задокументировано. Ты уловил?
Федоров: Ага, ладно.
С.: И потом нужно еще сказать о подделке документов в Лондоне и Швейцарии. И про отмену решения суда в отношении тебя. Вот эти мысли обнародуй, с показом документов. Ты меня понял?
Федоров: Э-э… Ну да. Да! Юле передам (Пелехова. – А.Л.).
С.: Да, но это они ей даны. А ты еще скажи об этом в своих видеопоказаниях. Потому что если их потом будут в суде показывать, чтоб прозвучало. Понял, да?
Федоров: Да-да, обязательно. Это я сделаю обязательно…
С.: Но там есть такой скользкий момент, который не все до конца, так сказать, понимают однозначно… (о следователе следственной группы Генеральной прокуратуры Кирсанове. – А.Л.).
Федоров: Что за момент?
С.: Как эти деньги попали к тебе (об украденных Федоровым у НРБ деньгах. – А.Л.). ‹…› И вот еще что… Как ты считаешь, мы уже можем обнародовать информацию насчет кредитных карт, которые у тебя… Коллега Юрий ими тоже интересуется.
Федоров: Какие кредитные карты?
С.: Ну, те… Ты еще нам дал распечатки, – где, на какие фирмы они выписаны, кто ими пользуется…
Федоров: A-а, понял! Конечно, делай с этой информацией что хочешь.
Полагаю, что писали разговоры американцы. Было бы странно, если бы ФБР пропустило эмигранта – бывшего капитана атомного подводного крейсера, к тому же важного фигуранта в деле Генпрокуратуры и ФСБ против бывшего офицера разведки. Получив от одного из журналистов распечатки переговоров оперативников с Федоровым, я направил их Ковалеву с просьбой: «Примите меры, которые сочтете необходимыми». Однако дело стало еще сложнее и запутаннее, чем можно было предположить.
Пока новообращенные рыцари плаща и кинжала играли на улицах свои партии против лиходеев столь же юного призыва, в параллельном мире Ашот Егиазарян занимался делами. Например, проводил банковские операции сомнительного свойства с государственным телевизионным комплексом – знаменитой Шуховской башней на Шаболовке. Этот комплекс был превращен в акционерное общество «РТР-Сигнал». 74,5 % акций «РТР-Сигнала» тут же выкупила принадлежащая Егиазаряну фирма «Уникоминвест-Центр», заплатившая за них деньги, полученные в качестве кредита у Уникомбанка. Получив контроль над «РТР-Сигналом», Егиазарян (следите за руками) тут же вывел оттуда все свои «инвестиции» вместе с полученными «на модернизацию передающих сетей» от правительства 28 миллионами долларов, обменяв их на векселя «Уникоминвест-Центра».
Другое громкое дело тех лет – «ангольский долг» перед Россией, который вместе с Егиазаряном распиливал начинавший когда-то уборщиком в Московском цирке и недавно освобожденный из французской тюрьмы французско-израильский бизнесмен Аркадий Гайдамак. Гайдамак еще с 1980-х был на дружеской ноге с коррумпированными властями Анголы, которым по серым схемам поставлял оружие для войны с повстанцами (за что впоследствии и сел на скамью подсудимых вместе с сыном французского президента Франсуа Миттерана Жан-Кристофом).
Режим Эдуарду душ Сантуша задолжал Советскому Союзу за братскую помощь более шести миллиардов долларов, которые России, находившейся в крайне затруднительном финансовом положении правопреемницы СССР, пришлись бы весьма кстати. Для Анголы сумма была неподъемной – почти две трети ВВП. Гайдамак вызвался «урегулировать вопрос». По рекомендации Михаила Касьянова правительство приняло решение о списании 70 % долга, а оставшиеся 1,5 миллиарда долларов были оформлены в виде векселей, которые должны были погашаться с 2001 по 2016 год. Однако эти векселя неожиданно предложила выкупить со скидкой в 50 % фирма Гайдамака Abalone Investment, зарегистрированная на острове Мэн. Наши неподкупные чиновники, разумеется, согласились. В итоге из 773 миллионов долларов, выплаченных Анголой компании-посреднику, до российского Минфина дошел только 161 миллион, да и эти деньги сгинули в «Моснацбанке», который «подорвал» Егиазарян.
Российским правоохранителям недосуг было заниматься такой ерундой – пришлось это делать мне. Параллельно с расследованием хищений в Уникомбанке и Моснацбанке я стал задавать в узких кругах слишком много вопросов и выступать с интервью. Соответственно, дело против НРБ набирало обороты. Налоговая служба по письму Генеральной прокуратуры вела комплексную проверку. Возражения никто рассматривать не собирался. 15 июля 1997 года заместитель Генерального прокурора Катышев возбудил уголовное дело № 18/171845–97 по признакам преступления, предусмотренного частью 2 статьи 199 УК РФ. Последовали обыски, проходившие весьма своеобразно. Обычно в таких случаях следователи ищут что-то, относящееся к делу, и изымают конкретно это. В нашем случае нагрянувшую в офис НРБ бригаду людей с удостоверениями могли заменить грузчики – они просто забрали ВСЮ документацию банка, покидали ее в фуру и уехали.
К теме «неуплаты налогов» и «мошенничества» добавлялись другие направления «расследования». Мне на день рождения друзья подарили ружье, оформив соответствующее разрешение. К нему должно было быть приложено медицинское освидетельствование и справки из разных диспансеров. Я бы мог сам сходить по врачам, но друзья заменили процедуру на более простую, причем меня об этом никто не предупредил. В результате меня попытались привлечь за «незаконное хранение оружия».
