Ашот: Это же МК устраивала, может, МК завтра напишет.
Анна: Да, вполне вероятно. Вполне вероятно, что напишет. Это мы сфотографировали. Так что все будет хорошо.
Ашот: А МК же лужковская газета, почему она устраивала вот это, интересно? А Лужков-то открыто выступил, что будет строительство.
Анна: МК уже давно не лужковская газета… уже давно «Московский комсомолец» к нему никакого отношения не имеет. Они, видимо, просто, знаешь, ну как бы…
Ашот: Ну, наверное, он будет заказывать, чтобы там не писали вот эту фигню.
‹…›
Анна: Ну да. МК такая, без башни, она может фотографию веселую поставить, в принципе, им же все равно рейтинг важен. Во, посмотрим…
Ашот: Молодец!
По иронии судьбы, именно гостиница «Москва» в конечном счете и погубила «блестящую» карьеру Егиазаряна. В 2009 году у него возник конфликт по поводу этого проекта с давними партнерами – мэром Москвы Юрием Лужковым и его женой Еленой Батуриной. Затем в правоохранительные органы пришел старый друг Михаил Ананьев. К тому времени уже бывший чиновник обвинил Егиазаряна в том, что тот «на доверии» украл у него 18 миллионов долларов, пошедших на возведение торгового комплекса «Европарк» и реконструкцию «Москвы».
По словам Ананьева, работая в РФФИ, он не мог заниматься бизнесом, но Егиазарян предложил «просто дать ему деньги», чтобы после ухода с госслужбы вернуть его долю «в виде процентов в уставных капиталах компаний». В результате Ананьеву удалось оформить на себя всего лишь четыре процента «Европарка». Однако владевшая комплексом фирма была в лучших традициях финансовых манипуляций переоформлена на других людей, после чего доля экс-чиновника вообще исчезла.
Против Егиазаряна возбудили уголовное дело. В Госдуме не поверили в «политические мотивы» преследования вечно отсутствующего коллеги и подавляющим большинством голосов лишили его депутатской неприкосновенности. Правда, к тому времени Ашот уже скрылся в США. Поселившись в Лос-Анджелесе, он нанял за немалые деньги адвокатов, которые стали добиваться для него политического убежища, доказывая, что их клиент, ясное дело, стал «жертвой кровавого режима Путина».
Осенью 2010-го я подготовил документы для Федерального бюро расследований с требованием привлечь Егиазаряна к уголовной ответственности в Штатах. Дело в том, что его деятельность идеально подходила под формулировки антимафиозного закона 1970 года, известного как RICO (Racketeer Influenced and Corrupt Organizations Act). Однако новые бурные события заставили меня отложить в сторону заявление. А жаль.
Часть II
Новый «сезон охоты»: 10 лет спустя
Глава 1
На ошибках учатся Крым, Земля Обетованная
На первую половину десятилетия «нулевых» у меня были активы на миллиард долларов, я решил все свои личные, правовые и бизнес-проблемы. В этот момент случилась поездка в Крым, которая изменила мое отношение к деньгам. Впервые я там оказался со своими товарищами по разведке. Была осень, шторм. Потрясающее зрелище! Мы поселились в Профессорском уголке Алушты, в бывшем советском пансионате – ржавом, гнилом, с выбитыми стеклами, не было даже горячей воды. Пили всю ночь крымский портвейн с девушками. В какой-то момент я вышел на балкон этого здания 1938 года постройки. Осенью энергетика там феноменальная – смесь горного и морского холодного воздуха. Когда выходишь на лодке ловить рыбу, Алушта видна как на ладони – в ложбине между необразовавшимся вулканом-горой Кастель и грядой Демерджи. Почему бы не попытаться обустроить здесь жизнь не хуже, чем на Лазурном Берегу Франции?
Потом мы летели в Москву. Самолет попал в грозовой шторм. Мы несколько раз проваливались в воздушные ямы метров на 100–200, воздушное суденышко швыряло вверх и вниз так, что казалось, будто законы гравитации перестали действовать. Я ничего лучше не придумал, чем обратиться к Всевышнему – с беседой о том, что я делал не так, за что я должен заплатить и почему именно сейчас и именно так должна закончиться моя жизнь.Кажется, я хитрил – рассказал о плане строительства храма в Малореченском, решения по которому я еще не принял. Обещал построить. Самолет получил физические повреждения, но через час благополучно приземлился в Москве.
После этого эпизода я начал многолетнее строительство в Крыму. Экономического расчета в этом не было никакого, да и не могло быть – из-за короткого сезона и неготовности властей. У меня и на Мальдивах была возможность инвестировать деньги, но я предпочел Крым. Мне это нравилось. Альтруизм как конструкция, когда бизнес создает что-то хорошее для людей.
Не вполне обычное поведение. Бизнесмены предпочитают купить огромную халупу на юге Франции и потом на нее ишачить. Рядом лодку поставить, а лучше – две. Дальше воображение не идет. Отель «Море» построен не для меня, а для тех сотен тысяч людей, которые в нем побывали. Это парк-отель, где воплотились мои детские мечты о счастливой и беззаботной жизни. За десять лет облик этого места изменился неузнаваемо. Десятки вилл, отелей, бассейнов, ресторанов, аквапарк…
За свои деньги я реконструировал набережную. Вырос 65-метровый храм-маяк, ставший одной из визитных карточек Крыма. Восстановлен из руин Театр Антона Павловича Чехова в Ялте, где теперь проходят международные фестивали. Скоро откроется клиника натуротерапии – самая большая в Европе, киноконцертные залы на тысячи мест. Осталось сделать экопоселение, возвести башню «Паруса Родины», которая затмит дубайский Бурдж-Аль-Араб, марину для яхт, музей современного искусства под открытым небом. Работы еще хватает.
С Крымом связана политическая ошибка, которую я совершил. Даже не ошибка, а глупость из-за гордыни. В апреле 2004 года в Крыму проходила встреча президентов России и Украины на высшем уровне. Дело было накануне президентских выборов в незалежной, поэтому Леонид Кучма привез «на смотрины» своего преемника – Виктора Януковича. С Владимиром Путиным тоже прилетела целая делегация, все руководство страны – правительство, администрация, бизнесмены, депутаты Госдумы во главе с ее тогдашним председателем Борисом Грызловым. В рамках визита было много мероприятий – переговоры на высшем уровне в Ялте, встреча в нашем пансионате «Море» в Алуште, где президенты и спикеры посадили по пальме в парке у символической «Арки согласия». Потом всех предпринимателей – с каждой стороны по семь человек – в автобусах с зашторенными окнами отвезли на секретную дачу Сталина в горах, где прошла конфиденциальная встреча. Кучма, накануне наградивший меня орденом «За заслуги» в Крыму, сказал, что надо поддержать избирательную кампанию Януковича и скинуться по 10 миллионов долларов. Деньги в любой форме примет Виктор Медведчук, в то время руководитель администрации президента Украины.
«Янукович с его уголовным прошлым и криминальными наклонностями – это неправильная ставка, – подумал я. – Украина заслуживает другого кандидата». Мне казалось, что и президенту России этот кандидат не особенно симпатичен, не ко двору, он даже уклонялся от персонального общения с Януковичем. Вполне понятное отношение офицера к представителю так называемой «негативной среды». Но Кучма его активно продвигал и в конце концов навязал. Тогда я отказался «сдавать деньги». Сказал, что хочу восстановить театр имени Чехова, это будет стоить мне дороже. Так и сказал тогдашнему главе администрации президента РФ Дмитрию Медведеву. Этого мне, конечно, не простили, что я отлично понимаю. Когда в Киеве произошла «оранжевая революция» и Янукович провалился в первый раз, начали искать виноватых, и «доброжелатели» записали меня в «спонсоры Ющенко». Дальше – больше. Отношения безнадежно испортились.
