С командующим флотом и работниками штаба мы подробно обсудили итоги прошедшей летней кампании и в общих чертах наметили план действий на 1943 год. Особое внимание уделили подводникам, заслушали сообщения командиров почти всех подводных лодок.
Несмотря на огромные трудности, подводники Балтики в 1942 году успешно действовали на морских коммуникациях противника. Они потопили только за одно лето 56 вражеских транспортов водоизмещением около 150 тысяч тонн. Фашистам все труднее было пользоваться морскими перевозками для снабжения своих войск. Еще в начале войны немецкое военно-морское командование жаловалось фюреру, что морские конвои подвергаются сильным атакам советской морской авиации и кораблей, несут большие потери и флот не в состоянии обеспечить коммуникации и тем самым оказать необходимую помощь сухопутным войскам.
Потопить даже один крупный груженый транспорт или танкер – великое дело. Зарубежные авторы (Броди, Прейс, Кресно и другие) подсчитали: на 2 транспортах по 6 тысяч тонн и одном танкере в 3 тысячи тонн можно за один рейс перевезти столько снаряжения, что после распределения на фронте для его уничтожения потребовалось бы 3 тысячи самолето-вылетов бомбардировщиков. А для потопления этих судов в море достаточно всего нескольких торпед… Возможно, эти выкладки и не совсем точны, но они впечатляют. Пустить на дно вражеский корабль с оружием, танками и другим имуществом – это действительно существенная помощь нашим сухопутным войскам.
Подводные лодки мы очень берегли и старались использовать их с максимальной эффективностью. Помню, когда над Ленинградом нависла особая угроза и даже возник вопрос о возможном уничтожении кораблей, кое-кто из флотских товарищей предлагал воспользоваться Зундом – проливом, связывающим Балтийское и Северное моря, чтобы перевести часть подводных лодок на Северный флот. Уже был назначен и командир отряда, который поведет лодки, – Герой Советского Союза Н.П. Египко. Я доложил Ставке о готовящейся операции (хотя в душе и не совсем соглашался с этим замыслом). И.В. Сталин хмуро выслушал меня и ответил довольно резко, в том смысле, что не об этом следует думать, надо отстаивать Ленинград, а для этого и подводные лодки нужны, а коль отстоим город, тогда подводникам и на Балтике дела хватит.
И действительно, летом 1942 года балтийские подводники славно поработали, отправили на дно десятки вражеских судов, парализуя морские перевозки противника.
В. Ф. Трибуц в книге «Подводники Балтики атакуют» справедливо дает самую высокую оценку многим командирам подводных лодок. Он их знал лучше, чем я. Мне лично были хорошо знакомы командир бригады А.М. Стеценко и ставший позже командиром бригады С.В. Верховский, начальник штаба Л.А. Курников, начальник политотдела М.Е. Кабанов. Они сделали очень много для успешного действия подлодок.
Хорошо помню командиров дивизионов В.А. Полещука, Г.А. Гольдберга, А.Е. Орла, Д.А. Сидоренко. В послевоенное время многие из них командовали крупными соединениями, а А.Е. Орел почти в течение десяти лет возглавлял дважды Краснознаменный Балтийский флот.
На Балтике подводникам было трудно, особенно в Финском заливе. Глубины здесь небольшие. Поэтому каждая мина становится особенно опасной, так как лодка не может уйти на глубину, чтобы избежать или хотя бы уменьшить вероятность встречи с ней. Какое преимущество в этом отношении было у черноморцев и северян! Там стоило удалиться от берега – и большие глубины снимали минную опасность. К тому же на малых глубинах Финского залива врагу легче было обнаружить лодку и забросать бомбами как с самолетов, так и с противолодочных кораблей, которые круглые сутки вели охоту. Недаром, по словам подводников, бывали случаи, когда лодка, форсируя минное поле, буквально ползла по грунту.
– Пока выйдем на достаточные глубины, – сказал мне один из командиров, – днище лодки очищается до блеска. И все же подводники преодолевали все преграды, выходили в море и топили фашистские корабли.
Наши подводные лодки наводили на врага такой страх, что он не жалел сил и средств для борьбы с ними. И гитлеровцам многое удалось сделать. Им помогала и география. Немцы перекрыли Финский залив в самом узком месте, в районе Нарген – Порккала-Удд, мощными противолодочными средствами. После мы узнали, что враг выставил здесь двойной ряд противолодочных сетей и плотные минные заграждения. Для охраны этого района он сосредоточил 14 сторожевых кораблей, более 50 тральщиков и свыше 40 различных катеров. К сожалению, мы узнали об этом поздно. И жизнь наказала нас за то, что мы не придали должного значения вражеской противолодочной обороне.
Из подводных лодок, пытавшихся весной 1943 года прорваться на просторы Балтики, некоторые погибли. Известна судьба подводной лодки «Щ-408» под командованием капитан-лейтенанта П.С. Кузьмина. Ее экипаж настойчиво искал проход в сетях. Когда запасы электроэнергии и кислорода были исчерпаны, лодка вынуждена была всплыть. Здесь ее атаковали катера. Подводники приняли неравный бой, они вели огонь, пока поврежденная лодка не скрылась под водой. Весь экипаж погиб, предпочитая смерть позору плена.
Мне вспомнились бурные дискуссии в Военно-морской академии в 1929–1930 годах между сторонниками «москитного» и подводного флота. Первые утверждали, что «москитный» (катерный) флот – наиболее дешевый и в то же время надежный в борьбе на море. Подводные лодки, дескать, противник может блокировать в базах, а катерам не страшны никакие преграды. Сторонники подводного флота заявляли, что, наоборот, катерами на морских просторах мало что сделаешь, а вот подводные лодки всюду пройдут и решат любую задачу. Война и тем и другим раскрыла ошибочность их суждений. Как невозможно одним «москитным» флотом решать все задачи на море, так нельзя рассчитывать только на подводные лодки. Скажем прямо: весной и летом 1943 года противнику удалось сковать действия наших подводных лодок. И нам пришлось бы туго, если бы мы не имели «сбалансированный», разнообразный по классам кораблей флот. Те боевые задачи, которые не смогли решить в то время подводные лодки, решили корабли других классов и морская авиация.
Современные атомные подводные лодки, вооруженные ракетами, оснащенные совершенными средствами автоматики и электроники, получили возможность длительно находиться в подводном положении, преодолевать практически неограниченные расстояния под водой, притом с такой скоростью, что за ними трудно угнаться даже быстроходным надводным кораблям. Это еще более повысило роль подводных лодок в действиях на море, но ни в коем случае не устранило необходимости в развитии других родов военно-морского флота – надводных кораблей, морской авиации, береговой артиллерии и ракетных войск.
Итак, когда летом 1943 года стала очевидной неимоверная сложность вывода подводных лодок в открытое море, мы не отказались от борьбы на балтийских коммуникациях противника. Эта задача была переложена на минно-торпедную авиацию. Ранее утвержденные планы использования морской авиации только в ограниченной зоне Финского залива пришлось пересмотреть и ориентировать как можно больше самолетов на действиях в Балтийском море и Ботническом заливе. В связи с этими новыми задачами Наркомат ВМФ обратился в Генеральный штаб с просьбой ограничить использование флотской авиации для помощи Ленинградскому фронту. Начальник Генерального штаба А.М. Василевский согласился с этим. С того времени на сухопутное направление балтийская авиация отводила не более 15–20 процентов общего числа самолето-вылетов. Командование Балтийского флота получило возможность активизировать действия авиации на море.
