Они весьма украшали английский парк, который существовал и ранее, как показывает первый известный нам план, но продолжал улучшаться. В частности, Лукин в тетрадке сообщал о новой аллее, посаженной вдоль реки. Двухсотлетняя липа, уцелевшая на берегу Тосны до наших дней, свидетельствует о правдивости его слов.
Проект беседки в духе примитивной готики, исполненный архитектором X. Мейером после визита в Англию. Свидетельств о том, что подобное сооружение появилось в усадьбе, нет
Windsor chair (виндзорский стул) из марьинской усадьбы Есаков решил зафиксировать
Первая марьинская баня располагалась в западной части усадьбы. Дневник С.П. Лукина ясно указывает место: «Сажень на 20 от реки Тосны на половине расстояния между каменным домом и дорогою, которая ведет в Новинку». К этой же точке отсылает один из рисунков Е.И. Есакова, показывающий церковь со стороны бани. Впоследствии другая баня появилась при Зеленой мызе.
Старая церковь Святой Троицы представляла собой здание типа базилики, перекрытого двускатной кровлей. Колокольня, венчающая западную часть объема, завершалась шпилем с шаром и восьмиконечным крестом. Архитектор П.С. Садовников, перестраивавший сооружение в 1828–1831 годах, сохранил общее решение плана своего предшественника. Однако стрельчатые окна и тяги на плоскости стены, а также башенки-пинакли придали зданию средневековый облик. Над восточной частью кровли теперь возвышалась небольшая «округлая восьмиколонная ротонда», увенчанная маленьким куполом с крестом на шаре.
Над западной частью возведена двухъярусная колокольня. Нижний ярус представлял собой невысокий четверик, а верхний — высокий восьмерик, прорезанный стрельчатыми арками. Колокольня также завершалась куполом, украшенным восемью небольшими пинаклями по углам восьмерика. Боковые фасады прорезали стрельчатые проемы. Стены однонефного церковного зала, перекрытого стрельчатым сводом, украшались пилястрами, с богатым и изысканным лепным декором. Оконные проемы некогда красовались витражами массивного цветного стекла в оправе резных горбыльков из ясеня.
Освящение перестроенного храма состоялось 7 октября 1831 года. Графиня Софья Владимировна пожертвовала образ Божией Матери, полковник С.П. Лукин, продолжавший жить в имении, — икону с изображением Рождества Богородицы, а также образ Св. Прохора, Симеона и Аграфены. Одежды церковнослужителям сшили из платья императрицы Елизаветы Алексеевны, доставшегося Строгоновой.
Марьинский храм оставался действующим до 1930-х гг.
Парк имел еще несколько построек, например церковный дом (флигель). Его главный фасад имел 11 окон и протяженность 12 саженей — более тридцати метров. Боковой — украшал двухколонный портик. Здесь размещались контора, жили священник, дьячок, некий «агличанин» и «Александр Иванович», то есть А.И. Красовский — учитель. Среди подобных построек упомяну также конюшню с ледником и сеновалом.
Существовал и особый «экономический дом» — разделенное на три части одноэтажное строение протяженностью около 12 саженей, где располагались рабочие, конюхи, слесари и кузнец, а также размещались гладильня и «прачешная». Следует упомянуть еще житницу длиной 50 саженей и, наконец, оранжерею: ее фасад, украшенный четырехколонным портиком в центре, также имел длину в 12 саженей.
В сороковые годы XIX века П.С. Садовников увеличил протяженность «царства винограда, персиковых и абрикосовых деревьев» до 38 саженей.
Западная часть английского парка в Марьино традиционно отводится для хозяйства, другое дело, как это хозяйство выглядело. Уже в 1813–1814 годах здесь появилась настоящая оранжерея, где произрастали «цветы летние и рассада». Тут же был огород.
Разумеется, в Марьино возвели дом для лесничего. Занимавший его А.Е. Теплоухов, герой многочисленных научных исследований и литературных сочинений, являлся самой заметной фигурой в имении среди служащих, поскольку лес находился в центре внимания графини Софьи Владимировны. Эффектная постройка в «русском стиле» располагалась на Церковном проспекте. Название другого сооружения, также представлявшего собой нечто среднее между русской избой и швейцарской хижиной, звучало на французский манер — Шале.
Оранжерея была одним из самых грандиозных сооружений имения
Шале марьинской усадьбы
Как правило, именно так именовался небольшой деревянный дом для пастухов в швейцарских Альпах. Еще в 1819 году Е. Есаков исполнил сепией рисунок швейцарского дома (скопировал?), а П. Шаров (1799–1846), ученик А.Н. Воронихина и будущий красноярский архитектор, тщательно перерисовал его обмеры. В Марьино Шале имело особое назначение — оно служило местом отдохновения и являлось частью игры Строгоновых в сельскую (русскую) жизнь. Шале возведено по проекту архитектора А. Никитина, его мы еще упомянем. И дом лесничего, и Шале находились на значительном расстоянии от главного дома, в тех частях имения, где располагались два новых парка.
Марьинская ферма
Территория к югу от английского парка, в сторону Жаровского озера, как показывает Лукин, первоначально отводилась полям. Впоследствии она превратилась в пейзажный парк, центральную ось которого создавал Средний проспект, а границами служили Церковный и Тарасовский. У Глубокого ручья и Поперечного проспекта, соединявшего все три луча, расположились Ферма, Рижный и Птичий дворы. Проект «Передовой фермы или Скотного двора» И.Ф. Колодин закончил к 15 октября 1816 года. Он напоминает (в общем распределении масс) аналогичное сооружение в Царском Селе, возведенное в те же годы Адамом Менеласом.
Птичий двор
Три здания разной величины должны были сформировать фасад. Центральное из них предусматривало залы для угощения и отдохновения наверху и помещения для овец и коров внизу. Галереи приводили к двум симметричным павильонам. Эти вспомогательные строения, помимо гостиных, имели отделения для птиц. Кроме того, на участке предполагались замыкавшие двор службы — дом скотницы, изба для работников, особое помещение для дойных коров, на территории отводилось и место для выгона скота. По своей архитектуре впоследствии сооруженный отдельно Птичий двор соответствует главному зданию Фермы.
