Постройку приписывают P.P. Казакову. Этот зодчий был связан со Строгоновыми семейно и территориально. С 1774 года он для князя М.М. Голицына, женатого на баронессе А.Г. Строгоновой, перестраивал усадебный дом и конюшни в Кузьминках, а с 1785 года P.P. Казаков возводил звонницу Спасо-Андроникова монастыря (закончена в 1799 г.). Рядом со звонницей, в одном с ней стиле, построен особняк со службами «именитого человека» городского головы Петра Хрящева.
В 1793–1796 годах неподалеку отсюда Казаков возвел дом Строгоновых. С востока к нему, вероятно, вела липовая аллея, от которой остались лишь отдельные деревья. Планировка старого парка была пейзажной, ныне от парка сохранилось очень мало деревьев. На плане 1817 года у северной границы участка изображено существующее поныне здание. Ближе к берегу Яузы — пруд, и у южной границы какие-то постройки, вероятно, хозяйственного назначения.
Храм Екатерины II в Братцеве
В 1828 году владельцами усадьбы стали купцы Алексеевы, они построили здесь текстильную фабрику.
Не полагая обязательно углубляться в историю Братцева, расскажу о его дальнейшей судьбе.
Корсаков был охотник устраивать праздники в Братцеве. По сообщению А.Я. Булгакова, они всегда проходили там по воскресеньям. Один такой «обыкновенный воскресный праздник» 23 августа 1825 года он описал: «Фейерверк очень хорош. Кончилось все взятием крепости турецкой, построенной на берегу пруда, со множеством полумесяцев. На пруду являлись два брандера греческих (надобно думать. — С. К), кои начали кидать бомбы и ядра прямехонько в крепость, и наконец оную зажгли и взорвали, а там и сами (для полноты зрелища. — С.К.) взлетели на воздух, обратясь в бураки. Очень было хорошо. После сели мы в вист, а прочие начали танцевать и петь. Я уехал до ужина, думал было в клуб, но вместо того повернул оглобли домой».
[33]
Храм в Братцеве
После смерти И.Н. Корсакова (1831) село унаследовал его сын Василий (1784 или 1786–1847), получивший отчество Николаевич и фамилию Ладомирский. Н.М. Колмаков писал по этому поводу: «Кажется, славянский Бог любви Ладо играл не маловажную роль в присвоении ему такой фамилии. Впоследствии Ладомирский сопричислен был к дворянам и получил от Корсакова большие имения в Черниговской губернии: м. Семеновка — Новозыбковского уезда и Гремяч — Новгородсеверского… В средине 1840-х годов Ладомирский сначала был дворянином Московской губернии, а потом состоял долгое время в должности черниговского губернского предводителя дворянства, имел трех сыновей: Василия, Николая и Петра, и двух дочерей, из коих одна, Зинаида, вышла замуж за князя Д.М. Голицына, а другая, София, — за графа A.A. Апраксина». Два последних брака показывают, что Ладомирские признавались светом и оказались связаны браком с родственниками Строгоновых, которые продолжали пользоваться усадьбой. Так, в 1841 году в Братцеве жил граф С.Г. Строгонов, сломавший ногу во время скачек по холмистым окрестностям и не расстававшийся впредь с палкой (ему удалось заполучить портрет Екатерины Петровны кисти И.Б. Лампи старшего). О том же свидетельствует брак Варвары Николаевны (1785–1840), супруги И.Д. Нарышкина и матери той самой Зинаиды, которая стала Юсуповой, затем и графиней де Шово.
В 1847 году владение перешло на некоторое время к П.А. Кологривову, второму мужу княжны П.Ю. Трубецкой, в первом браке княгини Гагариной. Считается, что именно она представлена A.C. Грибоедовым в образе Татьяны Юрьевны в «Горе от ума». Почему так произошло? Дело в том, что В.Н. Ладомирский, давшей имя Софья дочери, был женат на Софье (княжне С.Ф. Гагариной (1794–1855)), которая после смерти мужа (похороненного здесь же, при храме) и передала Братцево своему отчиму Кологривову. В 1852 году оно вернулось к ней, а после смерти (1858) досталось сыну, П.В. Ладомирскому, который, в свою очередь, уступил имение сестре, к тому времени графине С.В. Апраксиной (и Софья Федоровна, и Петр Васильевич были похоронены при Покровском храме поблизости от места упокоения И.Н. Корсакова). Вероятно, благодаря Софье Федоровне в 1860 году в старинной усадьбе провел несколько дней Н.М. Колмаков, которого именно это место побудило двадцать семь лет спустя издать знаменитое сочинение «Дом и фамилия Строгоновых. 1752–1887». К тому моменту Братцево перешло к одной из многочисленных ветвей князей Щербатовых.
Колмаков назвал владелицей усадьбы в 1887 году княгиню Софью (третья дама с таким именем в этой истории!) Александровну Щербатову, урожденную графиню Апраксину. Ее мать, П.Б. Четвертинская (1825–1899), супруга князя С.А. Щербатова (1804–1872), приходилась племянницей С.Ф. Ладомирской, урожденной княжне Гагариной. Надо думать, что Софья вторая завещала Братцево после смерти (последовавшей в 1880 году) Софье третьей, дочери своей двоюродной сестры Прасковьи.
Мужем Софьи Александровны стал князь Н.С. Щербатов (1853–1929), известный музейщик и археолог. Как и С.К. Нарышкин, он занимал должность егермейстера императорского двора. Щербатов оказался среди создателей Исторического музея. В декабре 1884 году он вступил в должность товарища Председателя Строительной комиссии создаваемого собрания, а в 1887–1908 годах занимал должность чиновника особых поручений при Августейшем Председателе музея. Под его наблюдением в этот период производились работы по внутренней отделке и оформлению Владимирского, Киевского, Новгородского, Суздальского залов. 23 февраля 1909 году князь Щербатов был назначен на должность Товарища Председателя музея. Тогда же он предпринял раскопки двух славянских курганных групп XI–XIII веков на берегу реки Химки, поблизости от Братцева.
Музей — «Московский публичный и Румянцевский» — в 1910 году возглавил и князь В.Д. Голицын, внук В.Н. Ладомирского. Так дали себя знать художественные наклонности Корсакова и Строгоновой. Хотя у Щербатовых был сын Эммануил, получить исторический дом в наследство ему не пришлось. В 1918 году бывший усадебный дом Строгоновых был предоставлен для отдыха членам Реввоенсовета. Затем он служил жилым домом рабочих-строителей, пока в 1924 году не был передан Всесоюзному институту ботаники и прикладных культур. В 1925 году здесь открылась Братцевская опытная станция новых культур. В 1936 году усадебный дом был весьма тактично расширен A.B. Варшавером для Главсевморпути. Архитектор пристроил зданию флигели, пытаясь, и довольно успешно, следовать логике мастеров XVIII века, которым довольно часто приходилось переходить от компактной к расширенной форме загородного дома. Здесь стали отдыхать полярники. После войны здание передали пансионату союза театральных деятелей.
Глава 14
Дома на набережной
Пожалуй, не следовало бы вовсе останавливаться в этой книге на второй, баронской, линии Строгоновых, но катастрофа 1817 года, унесшая последнего представителя графской линии, обязывает меня подробнее рассказать о «бедных родственниках». Спасение графской линии, с точки зрения сохранения титула и остатков вотчины, представлялось возможным только в соединении с родственниками, что и состоялось в 1818 году после женитьбы барона Сергия Григорьевича Строгонова на графине Наталье Павловне Строгоновой. (Сергия — не опечатка, так звали его в семействе, но далее я буду именовать его Сергеем.) Здание на Невском проспекте также, казалось, было спасено. По условиям императорского акта о нераздельном имении 1817 года, Строгоновы не имели права его продавать.
