– Спасибо, – сказала Ольга.
– Версаче? – кивнула вторая светская львица на ее платье.
Ольга потеряла из вида Сергея, поэтому не сразу поняла вопрос.
– Что? Ах, да, кажется…
Она продолжала глазами выискивать Барышева, когда ей под нос бесцеремонно ткнули газету.
– Хотите почитать? Тут про вас пишут, – дамочка, имя которой Ольга так и не смогла вспомнить, широко улыбнулась.
– Про меня? – Взяв газету, Ольга бегло прочла заголовок – «Жена главы «Стройкома» Сергея Барышева – бывшая уголовница».
– Это правда? Вы сидели в тюрьме? – Ольге показалось, что эхо подхватило гнусавый голос «бриллиантовой» дамы и разнесло ее слова по всему залу, по всем его укромным уголкам, и даже выплеснуло их в открытые окна, чтобы слова эти неслись по улицам, ужасая прохожих.
– …в тюрьме? Вы сидели в тюрьме?..
Оказалось, это не эхо. Просто дама все настойчивее и громче повторяет вопрос, стараясь привлечь к Ольге внимание окружающих.
На них стали оглядываться – сотни холеных лиц – и сотни унизительных холодных усмешек делали эти лица одинаковыми. Не мужскими, не женскими – отвратительными, как безликая липкая масса.
Где-то послышался смех. Кто-то фыркнул. Кто-то с брезгливостью сказал: «О, господи!» Кто-то, вскрикнув, разбил бокал, а кто-то даже показывал на нее пальцем…
Ольга почувствовала себя маленькой, голой и беззащитной, но только на пару секунд.
Она даже разглядела на некоторых лицах сочувствие – или ей только показалось, что разглядела? – но это придало ей сил.
Она медленно сложила газету вчетверо, вскинула голову, распрямила плечи и ослепительно улыбнулась.
– Это правда, я сидела в тюрьме! – громко сказала она, и толпа подалась к ней, сгустилась и спрессовалась, как грозовая туча.
Послышались возгласы:
– Какая прелесть!
– А за что?
– За воровство, наверное?
– Ну почему же за воровство? – еще ослепительнее улыбнулась Ольга и выкрикнула, выплюнула в лицо этой жаждущей развлечений толпе: – За убийство!
Откуда-то появился Барышев, он разрубил толпу надвое, рассек своим телом, как ледокол, заставив отшатнуться и не дав никому выплеснуть эмоции на Ольгу-«убийцу».
– Сережа! – Она вцепилась ему в правую руку, испугавшись, что он ударит кого-нибудь. Но он выхватил у нее газету и, сунув ее «бриллиантовой» даме в глубокое декольте, вывел Ольгу из зала по образовавшемуся коридору, который он прорубил…
Она хотела сказать, что все это ерунда, что не надо расстраиваться, что ее невозможно обидеть, что они должны быть готовы к таким грязным играм – он сам это говорил! – но поняла, что Сергей ее сейчас не услышит.
Они сели в машину и помчались домой каким-то странным маршрутом – в объезд и еще раз в объезд, и долго кружили так до рассвета, когда Сергей наконец послушавшись ее, сбавил скорость и приехал домой.
…И только теперь, в полутемной гостиной, он дал выход своей злости и горечи.
– Я уничтожу их! – Барышев снова метнулся к окну, но Ольга схватила его за рукав.
– Стой! Мне плевать! Слышишь, мне плевать на то, что они обо мне говорят и что думают! Мне важно только то, что обо мне думаешь ты! Ты! Ты! – Ольга уже кричала ему в лицо, и Сергей замер, затих – бледные щеки порозовели, а кулаки разжались…
– Мне плевать на всех! – Она даже поколотила его кулаками по груди, чтобы он понял наконец.
Он и понял – схватил, сграбастал ее в объятия, зацеловал плечи и грудь, лицо и руки, а потом начал сдирать бретельки вечернего платья, чтобы добраться до остального… Стоило надевать это платье от Гуччи, кстати, а не от Версаче, чтобы он вот так сорвал его, и не только сорвал, но и порвал к чертовой матери, потому что сниматься оно не желало…
– Я люблю тебя, Оля, слышишь! Люблю! Мы с тобой вместе, нам ничего не страшно. Я люблю тебя…
За окном стало совсем светло. Какая-то птица громко кричала, заглушая шум раскинувшегося внизу проспекта.
Песков курил в кровати и думал, думал…
Вечером, на приеме, он вдруг почувствовал шаткость своих позиций. Ну вышла статейка про жену Барышева, и что?.. Повеселились все ровно три минуты и забыли. После того как шеф с женой ушли, никто слова дурного не посмел сказать ни про него, ни про Ольгу…
Какой-то он больно уж мощный, этот Барышев. По такому сплетнями и дрязгами бесполезно палить, только из автомата, и то… не факт, что возьмет.
Сигарета давно погасла, но Игорь не замечал, тянул и тянул бесполезный окурок.
Сегодня на этой тусовке он стал свидетелем разговора между шефом и Маргаритой Грачевой, генеральным директором «Авгура».
– «Стройком» с подобными задачами дело имел и до сих пор вполне успешно справлялся, – уверенно заявил Барышев Маргарите Олеговне.
– Считаете, что «Стройком» тендер уже выиграл? – усмехнулась она.
– В общем и целом – да.
– Не рановато?
– Я привык все просчитывать заранее.
– Хорошая привычка. Но может и подвести, – опять усмехнулась Грачева, поискав глазами Пескова.
– Сразимся в честном бою, – вроде как пошутил Барышев.
– С женщиной? Ну и мужчины нынче пошли. – Глаза у Маргариты нехорошо заблестели. Песков понял, что надо спасать положение. Как бы ему от этих шуток худо потом не стало…
Он уже придумал повод, чтобы отвлечь шефа от опасной пикировки, но тот сам кого-то заметил и ушел, тотчас забыв про Маргариту Олеговну, будто про незначительное обстоятельство.
– Ну? Как продвигаются наши дела? – Рита подхватила Пескова под руку, как доброго знакомого.
– Продвигаются, продвигаются. – Он высвободил руку и тревожно огляделся, не заметил ли кто, что он накоротке с гендиректором «Авгура». – Может, не будем их обсуждать прилюдно? Извини. – Песков ринулся было подальше от компрометирующей его Грачевой, но она ухватила его за рукав и прошипела в ухо:
– Не зарывайся, сокол. Помни, что из моей кормушки кормишься.
Кормится он! Еще и не начинал… Как-то не очень верится, что можно осилить Барышева без… огнестрела…
Песков наконец заметил, что сигарета погасла, и прикурил новую.
После сегодняшнего приема он вдруг ясно почувствовал, что позиции надо укреплять. Возможно, даже менять стратегию…
* * *
Надя подумала-подумала и решила, что ерунда все это – однокурсницы и одноклассники. Да если бы она сейчас Вадика Мишина встретила, который за соседней партой сидел, до смерти бы затискала! Димка ж не виноват, что его однокурсница на голливудскую диву похожа!
Одним словом, хорошее настроение вернулось. Ну если не такое уж и хорошее, то вполне нормальное. Тем более что Димка вечером сказал:
