Что и говорить, супруге Чарльза повезло. Но вся эта шумиха, поднявшаяся вокруг бедной Сары, так и не смогла отодвинуть на задний план один очень важный вопрос – как информация, о которой знали только избранные, смогла просочиться на страницы прессы? Королева и ее помощники по связям с общественностью были убеждены – в утечке виновата сама Ферджи. Букингемский дворец посчитал это предательством и предпочел отыграться, когда речь зашла о финансовых условиях развода.
Сара кричала во все горло, что она здесь ни при чем, но ее никто не хотел слушать. По ее же собственным словам, «за мной отныне надолго закрепился ярлык „женщины, не подходящей для королевской жизни“. Я превратилась в изгоя»[13].
Но что, если Сара права? Что, если она и в самом деле хранила молчание? Тогда возникает другой вопрос. Кто снабдил журналистов сенсационным материалом? И здесь обращает на себя внимание тот факт, что таинственному незнакомцу (или незнакомке), хорошо представлявшему реакцию монарха на излишнюю болтливость, было что терять, раз он (она) рискнул обнародовать матримониальную тайну Виндзоров. Среди близкого окружения супругов Йоркских был только один человек, кому это действительно было выгодно, – Диана.
«Это невозможно!» – возмутится праведный читатель и в чем-то будет прав. В подобной ситуации передача информации СМИ представляла собой самое настоящее предательство и больше подходила бы для фигуры беспринципного герцога Отрантского Жозефа Фуше, нежели застенчивой принцессы Уэльской, тратившей столько времени и сил на помощь обездоленным.
И тем не менее это была Диана. В пользу этого утверждения говорит не только логика, но и факты. Во-первых, сама статья. Ее авторами были не кто иные, как журналисты принцессы Эндрю Мортон и Ричард Кэй.
Во-вторых, признание самого Мортона, сделанное уже после смерти Дианы. По его словам, именно принцесса сообщила им с Ричардом бесценную информацию о разводе Сары и принца Эндрю[14].
Диану можно осуждать, но она предпочла отвлечь внимание хищника на чужое гнездо – с тем, чтобы свое собственное сохранить целым и невредимым. Пусть она и выбрала для этого гнездо своей лучшей подруги.
Мучили ли Диану угрызения совести? Сказать сложно. Скорее всего, нет. И не потому, что у принцессы был черствый характер. Она умела сострадать и сопереживать. Просто в тот момент ее мысли были заняты совершенно другим. Близился момент появления на свет ее нового детища.
Час «Х» пришелся на воскресное утро 7 июня 1992 года.
Хайгроув жил своей обычной жизнью. Диана, Чарльз, а также находившиеся в этот день в поместье гости собрались за столом к завтраку. Принц выпил привычный стакан свежевыжатого апельсинового сока и приступил к мюсли с сушеными фруктами из собственного сада. В середине трапезы дворецкий принес газеты. Прервав еду, Чарльз начал просматривать их. Он пролистывал одну газету за другой, пока не подошла очередь «The Sunday Times». Выражение лица Чарльза оставалось непроницаемым, и лишь по взгляду – вспыхнувшему, словно факел в подземелье, – всем присутствующим стало понятно: наследника престола обуял гнев.
Когда принц перевернул первую страницу, сидевшие напротив него увидели сенсационный заголовок: «Из-за невнимания Чарльза Диана уже пять раз пыталась свести счеты с жизнью». Ниже шел набранный более мелкими буквами, но все равно хорошо заметный подзаголовок: «Результатом разрушенного брака стала болезнь: принцесса призналась, что никогда не будет королевой».
Диана тут же встала из-за стола и под каким-то пустячным предлогом покинула столовую, проследовав быстрым шагом в свою комнату. Чарльз же спокойно дочитал всю статью до конца, а затем как ни в чем не бывало отправился с гостями на прогулку по окрестностям Хайгроува.
В комнату своей жены он поднялся только после променада. Какой диалог состоялся между супругами, навсегда останется загадкой. Известно лишь, что после этой беседы прислуга видела, как Диана с заплаканным лицом вышла из комнаты, всхлипывая спустилась вниз по лестнице, выбежала на улицу, села в свой автомобиль и умчалась в Лондон.
На следующее утро Пол Баррелл, в то время еще служивший у Чарльза и каждое утро снабжавший принца свежей прессой, получил от своего босса следующее указание: «Я не хочу больше видеть в этом доме „The Sunday Times“. Впрочем, как и другие газеты. Если они кому-то понадобятся, пусть ищут их в другом месте. Это же относится и к Ее Королевскому Высочеству»[15].
Хладнокровие Чарльза может вызвать удивление. Отчасти это объяснялось многолетней практикой скрывать свои эмоции, отчасти – тем фактом, что принц заранее знал о публикации.
Желая вызвать еще больший общественный резонанс, Эндрю Нил решил подстегнуть ожидания читателей и в одном из радиоинтервью заявил, что вскоре в его газете появятся главы сенсационной книги журналиста Эндрю Мортона о принцессе Уэльской. Среди прочих людей, услышавших эту новость, был друг Чарльза лорд Ромси. Он тут же связался с принцем, отправив ему стенограмму интервью по факсу. До выхода «The Sunday Times» Ромси дважды приезжал в Хайгроув и что-то оживленно обсуждал с принцем за ужином.
Страсти накалялись. В субботу накануне публикации Хайгроув напоминал ставку военного командования. Телефоны не умолкали ни на минуту, постоянно приезжали и уезжали пресс-секретари и специалисты по связям с общественностью.
Когда Диану спросили:
– Принимали ли вы какое-либо участие в написании этой книги? – она категорично ответила:
– Нет!
– В таком случае, – предложил личный секретарь Чарльза Ричард Эйлард, – наиболее оптимальным решением будет подготовка превентивного заявления, в котором отрицается факт сотрудничества принцессы с журналистами.
Тут же составили черновой вариант. Однако Диана отказалась поставить под ним свою подпись, пробормотав что-то неразборчивое.
Тогда свояк принцессы и личный секретарь королевы сэр Роберт Феллоуз связался с редакцией «The Sunday Times» и попросил их ознакомить его с материалом завтрашней публикации. На что получил пусть и вежливый, но весьма твердый отказ.
Последнее, что могли сделать королевские пиарщики, это провести брифинг и сгладить общественный резонанс отрицающими и убаюкивающими фразами. Так они и поступили.
– Вы же знаете Мортона, – успокаивал собравшихся журналистов Ричард Эйлард. – Его рецепт прост: немного предположений, немного фантазии и веселенькая расцветка наподобие скатерти[16].
Но все эти меры были уже абсолютно бесполезны. На Букингемский дворец надвигалась гигантская волна общественного скандала. Своим поступком Диана прорвала дамбу, и теперь, ворвавшись через арку Адмиралтейства, безудержная стихия за считаные секунды пролетела по Мэлл-стрит мимо Сент-Джеймсского парка с одной стороны и резиденции королевы-матери Кларенс-Хаус – с другой, обтекла памятник королеве Виктории и, взметнувшись, накрыла собой массивный комплекс зданий столичной резиденции британского монарха. На защиту дворца в спешном порядке были брошены многие консервативные СМИ, которые, не жалея красноречия, попытались не оставить от работы Мортона камня на камне.
