Принцесса чувствовала, что поступает правильно. Ее поведение было настолько уверенным, как будто она лично присутствовала при диалоге между руководителем «Associated Newspapers» Дэвидом Инглишем и приглашенным в штат принца для восстановления его имиджа Марком Болландом, в ходе которого Дэвид заявил:
– Марк, вы должны объяснить принцу, что пресса не против него, просто мы за Диану. Она продает газеты, а он нет![19]
Диана чувствовала, что пресса к ней благоволит, и в этом заключалась ее главная ошибка. Во-первых, принцесса неправильно интерпретировала слова Инглиша (даже если она никогда не слышала их), совершенно забыв, что пресса – это огонь, близкое приближение к которому грозит ожогом. Газетчики действительно молились на Диану, потому что она хорошо продавалась. Молились всегда, а не только в те периоды времени, когда принцесса хотела предстать на публике. За ней началась самая настоящая охота – перманентная, изматывающая, наглая. И все потому, что это приносило деньги. За фото Дианы, выходящей из магазина, редакции выкладывали две тысячи фунтов. За снимок принцессы в купальнике счастливчик получал в пять раз больше – десять тысяч. За такой куш можно было сражаться, и сотни папарацци засели в бесчисленных засадах.
Второй просчет принцессы заключался в самом чувстве уверенности. Диана относилась к тому типу людей, для которых быть уверенным в себе – состояние не только крайне редкое, но и чреватое весьма неприятными последствиями. Нередко случалось, что там, где требовались хитрость и осторожность, принцесса шла с открытым забралом, сметая все на своем пути. Именно это случилось во время романов с Джеймсом Гилби, Оливером Хором и Хаснатом Ханом, когда настойчивое поведение Дианы начало тяготить ее кавалеров.
Аналогичная ситуация произошла и в отношениях с прессой. Принцессу занесло, она забыла, что иногда нужно ударить по тормозам или просто перейти на другую скоростную передачу.
Все началось после того, как личный секретарь Патрик Джефсон подал прошение об отставке. Его уход проходил по привычному для Дианы сценарию. Не было никаких громких сцен, выговоров или объяснений. Она просто отстранила Патрика от дел, запустив новый крупный PR-проект. Отстранила кого! Патрика Джефсона! Человека, который проработал у нее восемь лет и пережил с ней не одну бурю. Человека, который как никто понимал и оберегал своего босса.
«Джефсон всегда стремился оградить принцессу от всякой чепухи, стараясь направить ее силы только на решение серьезных вопросов, – делился своими впечатлениями о личном секретаре Дианы президент Национального фонда по борьбе со СПИДом Майкл Адлер. – Он защищал принцессу как от воздействия внешнего мира, так и от разрушительных импульсов, которые нередко исходили от нее самой. У него было природное умение чувствовать опасность задолго до ее появления»[20].
С уходом Джефсона в тень пало последнее препятствие, способное остановить Диану от опрометчивых поступков. Принцесса осталась один на один сама с собой. Люди, хорошо знавшие супругу Чарльза, понимали, что это не сулит ничего хорошего.
Вниз по наклонной
После Димблби и Мортона, которые за три года рассказали о королевской семье больше сенсационных подробностей, чем другие авторы за три столетия, можно было подумать, что для Букингемского и Кенсингтонского дворцов настал период спокойствия и тишины. Требовалось время оправиться, прийти в себя, осознать произошедшее и сделать соответствующие выводы. Да и к тому же вряд ли нашелся бы третий авантюрист от журналистики, который смог бы, выражаясь профессиональным языком, раскрутить какого-нибудь члена королевской семьи на откровенное интервью. Слишком сильная волна обрушилась на Диану после выхода статей и книги Мортона, слишком сильной критике подвергся Чарльз, связавшись с Димблби, слишком много супруги Уэльские натерпелись от общения с прессой, чтобы вновь раскрывать душу перед записывающими устройствами и телекамерами.
Но на то жизнь и славится своей непредсказуемостью, что за ожидаемой ровной и прямой дорогой нередко скрывается горный серпантин. На берегах Туманного Альбиона нашелся человек, который захотел не просто взять откровенное интервью в духе Мортона и телевизионной передачи Димблби, но и сделать что-то необычное. Например, объединить оба проекта и дать в эфир развернутое телевизионное интервью принцессы Уэльской. Таким человеком стал ведущий программы «Панорама» тридцатидвухлетний журналист Би-би-си Мартин Башир.
Но одно дело желать что-то необычное, и совсем другое – воплотить это в жизнь. Для большинства рационально мыслящих людей задумка Башира была обречена на провал с самого начала. По крайней мере, если Мартин решит действовать прямолинейно. Но Башир был не из тех, кто ломится в стену, когда в ней имеется дверь, пусть даже и закрытая на крепкий засов. Чего стоит хотя бы тот факт, что именно Мартин в 2002 году убедил Майкла Джексона дать ему эксклюзивное интервью. А потом он так смонтирует передачу, что короля поп-музыки обвинят в педофилии.
По мнению Башира, взять у Дианы интервью – не такая уж и сверхъестественная задача, как может показаться на первый взгляд. Нужно только правильно ответить на два вопроса: чем заинтересовать принцессу и через какие каналы на нее выйти.
Для ответа на первый вопрос Мартин решил использовать старый трюк с психокомплексами – своеобразными рычагами, воздействуя на которые можно вызвать у человека определенную, вполне ожидаемую модель поведения. Например, психокомплекс страха, основанный на эмоции, заслуженно считающейся одной из самых сильных по воздействию на человеческую психику. Люди боятся всего – умереть, заболеть, обеднеть, лишиться своего социального статуса и т. д.
Ведь не зря Аль Капоне любил повторять: «Словом и пистолетом можно добиться бóльших результатов, нежели одним лишь словом».
Это, конечно, очень грубо. К тому же, какой бы сильной ни была эмоция страха, для сложнейшей игры, что затеял Башир, одного ее наличия было явно недостаточно. В сложившейся ситуации обычной угрозой вряд ли можно было чего-то добиться. Разве что вызвать недоверие и сразу похоронить весь проект.
Гораздо лучше, если сигнал угрозы будет исходить не извне, а зародится внутри самой Дианы. Для этих целей нужен уже второй психокомплекс, который позволил бы проникнуть во внутренний мир принцессы, смоделировав нужный результат. Таким троянским конем стала хорошо известная подозрительность супруги Чарльза, нередко распространявшаяся на самых близких людей.
Итак, сложив все эти рассуждения вместе, на свой первый вопрос Мартин получил следующий ответ: необходимо посеять в голове принцессы зерна сомнения в близком окружении, а это в свою очередь запустит сигнал тревоги, механизм спасения и чувство доверия к тому человеку, кто предоставил бесценные сведения.
Теперь дело осталось за малым – найти способ донести информацию об «измене» до Дианы. Этой проблеме и был посвящен второй вопрос.
На самом деле у Башира было не так уж и много вариантов – выйти прямиком на принцессу, на ее друзей или родственников. Непосредственное общение сразу с Дианой было чревато недоверием. К аналогичному результату могло привести и воздействие через ее друзей, которые слишком часто и слишком спонтанно попадали у принцессы в немилость. Что касается родственников, то своей матери Диана не доверяла, с сестрами отношения были сложны, а восьмого графа Спенсера к тому времени уже не было в живых. Оставался только брат Чарльз, отношения с которым еще были вполне сносными. Именно к нему и решил обратиться Башир в августе 1995 года.
