Шпанская мушка давно вышла из обихода, поэтому позволим себе некоторые подробности из области применения этого насекомого. Шпанская мушка (разновидность мелких жуков Lytta vesicatoria, Afylabres, Meloe), истолченная в порошок, со времен античности считалась сильным афродизиаком за счет содержащегося в ней высокотоксичного возбуждающего вещества кантаридин. Чрезмерное употребление порошка могло не только вызвать перевозбуждение, но и спровоцировать отравление со смертельным исходом.
Все же скорее всего летом 1772 года Донасьен уехал в Марсель один, лишь в сопровождении преданного ему лакея Латура. Несмотря на сорок две комнаты замка Ла-Кост, де Сад неожиданно заметил, что дети всюду вопят, хулиганят и суют свой нос, а многочисленная женская прислуга постоянно пугается под ногами. И между супругами было негласно решено: Рене-Пелажи привезла с собой в Ла-Кост детей в первый — и в последний раз. В садических замках дети, а особенно младенцы, относились к разряду предметов, подлежавших немедленному уничтожению с целью возбуждения эротических ощущений либертенов. Но, как подчеркивал сам де Сад, он многое воображал, но далеко не все исполнял. Так, например, несмотря на атеистические настроения хозяина, в Ла-Косте была часовня с кафедрой для чтения мессы, и молиться в ней никому не возбранялось.
Но де Сад не был бы де Садом, если бы позволил себе пройти мимо образцового культового сооружения, не выразив к нему своего отрицательного отношения. В романе «Маркиза де Ганж» коварный муж благочестивой маркизы вешает в часовне замка портрет супруги в образе Святой Девы, и местные крестьяне, не зная об этом, приходят поклоняться этому образу. Получилась двойная насмешка — и над культом Святой Девы, и над добродетельной маркизой. Прославление добродетели с кривой ухмылкой на лице вполне в духе маркиза…
* * *
Прибыв в Марсель и остановившись в не самой дорогой гостинице, утомленный семейной жизнью Донасьен помчался в бордель. Вернувшись к вечеру, он приказал лакею отправиться на поиски девиц для небольшой оргии, которую он намеревался устроить, как только участницы будут найдены. За сутки лакею удалось уговорить четырех молоденьких проституток — Розу Кост, Марьетгу Борелли, Марианну Ла-вернь и Марианетгу Ложье поучаствовать в «развлечениях» его хозяина, а также за отдельную плату предоставить для будущего действа квартиру одной из девиц. Позднее де Сад встретится еще с одной проституткой, Маргаритой Кост, которой также будут предложены садические «услады».
Собравшись в условленный час у Марьетгы, девицы с опаской ожидали незнакомого клиента. Щегольской вид Донасьена — серый фрак на голубой подкладке, яркие оранжевые штаны до колен, шляпа с пером, шпага, трость с золотым набалдашником — отчасти успокоил их. Господин выглядел прилично, лакей его также был одет во все новое. Значит, господа хорошо заплатят за «работу». Блеск золотых монет затмил диковатый блеск в глазах маркиза, предвкушавшего свои излюбленные развлечения.
Девицы быстро пожалели, что связались с этим на вид симпатичным, а на самом деле совершенно ужасным господином. Он не только сек их розгами, он требовал, чтобы они тоже секли его, да посильнее! Сам он при этом ухитрялся ножом делать на камине засечки — подсчитывал число принятых им ударов. Позже, при осмотре квартиры, полиция обнаружит, что в тот день де Сад получил 859 ударов! Для истинного либертена все пути ведут к наслаждению, любая физическая встряска лишь подогревает его желания. Либертенка Олимпия, рожденная фантазией де Сада, ради новых ощущений готова не только выносить любые пытки и истязания, но даже отправиться на виселицу. К счастью, такие экстремальные способы получения удовольствия маркиз не практиковал, иначе как бы он смог познакомить мир со своей философией?
«Разогрев» как следует и себя и девиц, клиент стал принуждать партнерш к содомии, причем не только с собой, но и со своим лакеем, все время находившимся рядом, но принимавшим участие в оргии только по приказу господина. Затем де Сад, как и положено истинному либертену, решил «внести немного порядка» в оргию и стал составлять из имевшейся в его распоряжении «живой мебели» эротические картины, следуя принципу «благословенны будут все желания, все вкусы». Лакей предупреждал девиц, для какого рода развлечений он их нанимал, но таких «вкусов», как у маркиза, они явно не ожидали и ужасно перепугались. От воплей, издаваемых клиентом на пике удовольствия, от ударов розгами то одной, то другой девице становилось плохо, и они бегали на кухню, где служанка отпаивала их водой и кофе. В конце концов одна из девиц отказалась продолжать «спектакль». Желая приободрить жриц любви, де Сад позволил им небольшую передышку, во время которой угостил всех конфетами из изящной бонбоньерки. Одна из девиц попробовала штучку, другая проглотила целую пригоршню, третья сделала вид, что берет конфетки, но сама, отвернувшись, выплюнула их, а четвертая отказалась от угощения наотрез. Пофантазировав еще немного, клиент на глазах у изумленных девиц вступил в сношение с собственным лакеем. Наконец, расплатившись, но не столь щедро, как рассчитывали запуганные и уставшие девицы, безумный клиент удалился вместе с лакеем, оставив после себя измочаленный пучок розог.
Аналогичные страсти и конфеты «на закуску» были предложены и Маргарите Кост.
Удовлетворив свою страсть к жестоким «фантазиям», де Сад занял место в почтовой карете и вместе с Латуром отбыл в Ла-Кост. А в Марселе начались пренеприятные для либертена де Сада события. У двух девиц, тех, что съели предложенные клиентом конфеты, а именно у Марианны Лавернь и Маргариты Кост, обнаружились симптомы тяжелого желудочного заболевания: их рвало чем-то черным, в желудке все горело, язык покрылся белой слизью. Решив, что их отравили, и одна и другая в ужасе вызвали не только врача, но и полицию. Внимательно выслушав их показания, следователь велел произвести обыск в квартире Марьетгы, где происходила оргия. Во время обыска под кроватью были найдены две конфеты, их тотчас отправили на экспертизу. Заявление девиц было воспринято как аксиома, поэтому аптекари, проводившие экспертизу, стали искать в конфетах мышьяк и, разумеется, не нашли. Эти же аптекари исследовали содержимое рвотных масс обеих женщин, но и в них, к своему величайшему удивлению, мышьяка также не обнаружили. Следствие зашло в тупик. Но среди фантазий своего клиента девицы успели назвать содомию, а отравление и содомия — преступления, вполне заслуживающие суровой кары. Особенно когда стало известно, что речь идет о знаменитом маркизе де Саде, уже покушавшемся на смертоубийство несчастной проститутки.
Поэтому никто — ни врачи, ни следователи, ни эксперты-аптекари, ни сами девицы, которые в силу своих занятий должны были быть знакомы с афродизиаками хотя бы понаслышке, — не вспомнил о шпанской мушке, и все увлеченно пытались отыскать в конфетах яд, а у заболевших — симптомы отравления. Несколько дней состояние обеих девушек было тяжелым, особенно Маргариты, съевшей целую пригоршню конфет. В конце концов и она, и Марианна пошли на поправку. Обвинение в отравлении отпадало само собой. Хотя в те времена судили прежде всего за применение яда, вне зависимости от того, подействовал он на жертву или нет. Но если бы маркиз и в самом деле хотел отравить девиц, зачем бы ему называть им свое имя?
