Создается впечатление, что приговор де Саду был вынесен главным образом для устрашения; судьи, казалось, были уверены, что обвиняемый на суд не явится и заблаговременно окажется вне их досягаемости. Имеются предположения, что заведомо невыполнимый смертный приговор — дело рук Монтреев: пока Донасьен в сопровождении мадемуазель де Лонэ наслаждался красотами Италии, господин де Монтрей совершил поездку в Прованс, во время которой встретился со многими важными лицами и провел с ними соответствующие переговоры. Гражданская смерть зятя устраивала Председательшу полностью: состояние Донасьена переходило под управление жены, дети отдавались под опеку семьи жены, и имя де Садов переставали трепать на всех перекрестках, чего, собственно, и добивалась мадам де Монтрей. А выплачивать зятю достойное содержание мадам де Монтрей никогда не отказывалась; она и долги его платить была готова — только бы он не поднимал шума. Увы, без скандалов Донасьен обойтись не мог…
Осталось найти способ освободить из цепких лап маркиза Анн-Проспер, но мадам де Монтрей пока не знала, как это сделать: младшая дочь последовала за ним добровольно, а старшая добровольно отпустила ее…
Донасьен повел себя совершенно непредсказуемо: когда все были уверены, что он в Италии, он неожиданно объявился в Савойе: остановился в предгорьях Альп, в небольшом городке Шамбери. Какое-то время он жил тихо, а потом… написал в Париж теще, уверяя ее что она одна в состоянии помочь ему! Так, может быть, романтического путешествия де Сада с Анн-Проспер не было и маркиз мистифицировал родственников? Или просто пытался обмануть тещу? Ведь сам он, если судить по высказываниям его героев, инцест к преступлению отнюдь не причислял. Скорее всего, у Сада было собственное видение положения, в котором он, к своему удивлению, очутился, а из тех, к кому он мог обратиться за помощью, наиболее влиятельной фигурой была мадам де Монтрей. Написав в Париж, он выдал свое местонахождение, и Председательша, используя все имевшиеся у нее связи, добилась от министра иностранных дел герцога д'Эгийона письма к сардинскому королю с просьбой арестовать находящегося на его территории взбаломошного господина де Сада, заочно приговоренного к смерти у себя на родине. В силу буйного характера этот господин мог неожиданно въехать во Францию и попасть в руки правосудия, что было бы крайне нежелательно. Поэтому семья просила захватить означенного де Сада, именующего себя графом де Мазан, заточить его в какой-нибудь надежный замок и держать там до тех пор, пока жизнь его не окажется вне опасности. Расходы по содержанию заключенного семья, разумеется, брала на себя. Вняв благим пожеланиям родственников, поддержанных влиятельным министром, сардинский король отдал приказ арестовать де Сада и препроводить его в крепость Миолан.
Миоланская цитадель, именовавшаяся также «Бастилией герцогов Савойских», была сложена из мрачного серо-черного камня. Нависая над болотистой долиной Изера, она удивительно гармонировала с окружавшим ее унылым каменным пейзажем. У подножия гористые вершины были покрыты темным лесом, а в ясный день вдали можно было разглядеть заснеженную вершину Монблана. Когда же в сером тяжелом небе над крепостью проплывали клочковатые облака, казалось, вытянешь руку — и поймаешь белесый клок. Основанный во времена нашествия на край сарацинов, то есть до 1000 года, замок в первой трети XVI века был продан герцогам Савойским, превратившим его в тюрьму с подземными казематами, где, как говорят, было найдено немало останков несчастных узников.
Де Саду, привыкшему к солнечному Провансу, савойские пейзажи пришлись не по вкусу. Уже во время первых прогулок он внимательно приглядывался к стенам и парапетам, обдумывая возможность побега. Комендант де Лонэ постарался сделать все, чтобы облегчить узнику его пребывание в крепости: предоставил ему лучшую камеру с камином, разрешил оставить лакея, получившего право выходить из крепости и исполнять мелкие поручения хозяина. Донасьен Альфонс Франсуа мог заказывать блюда в соседнем трактире и покупать любые продукты. А почему бы и нет? За все платила мадам де Монтрей. К сожалению, Председательша не желала оплачивать карточные долги, и это чрезвычайно возмущало узника.
Несмотря на множество послаблений, за де Садом был установлен пристальный надзор. Ведь рядом с Донасьеном жил собственной жизнью образ маркиза-живореза, который даже в заключении не оставлял своих свирепых наклонностей. Как рассказывает доктор Клернье, как-то раз сей свирепый маркиз, прогуливаясь вдоль стен крепости, увидел женщин, граблями убиравших опавшие листья. Вид женщин и острых зубьев настолько возбудил маркиза, что он, заметив стоящую неподалеку борону, схватил жену сторожа и попытался швырнуть ее на зубья. К счастью, женщине удалось вырваться из рук безумца. Эту историю вполне можно назвать садическим апокрифом.
Тем временем в Авиньоне собрался семейный совет во главе со старшим дядюшкой Донасьена — командором Жаном Ришаром Луи. Совет должен был вручить маркизе де Сад управление доходами ее супруга и опеку над детьми. По закону де Сад пока еще имел право распоряжаться своим имуществом, поэтому для получения доходов жене требовалось специальное разрешение родственников. Естественно, дела Донасьена были донельзя запутаны, и Рене-Пелажи, получив в феврале 1773 года надлежащую доверенность, попросила мать взять дело в свои руки. Несколько лет, которые мадам де Монтрей управляла владениями зятя, запомнились арендаторам и крестьянам как годы процветания и справедливости. Мадам де Монтрей старалась прежде всего ради внуков, приумножая для них состояние семьи, но де Сад не преминул заявить, что теща его ограбила.
Обустроившись в крепости, де Сад немедленно принялся строчить письма губернатору Савойи графу де Латуру, в которых требовал, во-первых, освободить его, ибо он ни в чем не виноват, арест его — происки французских властей, которых натравливает на него его собственная теща. Во-вторых, если, как его уверяют, во Франции ему грозит опасность, он готов поселиться в Савойе где ему укажут и не покидать этот уголок до тех пор, пока опасность не будет устранена. В-третьих, он не намерен отчитываться перед комендантом в каждом потраченном им гроше: «...а потому смею просить Вашу Светлость изыскать возможность сообщить вашему подчиненному, что мне уже тридцать два года, что уже десять лет как я являюсь женатым человеком, что я распоряжаюсь своим достоянием и до сего дня всегда платил за все, что приобретал, а потому не желаю, чтобы меня опекали…». Господин маркиз вспоминал о семье, когда ему это было выгодно. О том, что в последнее время с его долгами расплачивались жена и теща, он, разумеется, забыл. Равно как и не интересовался, откуда поступали деньги на его содержание. Какие мелочи!..
Де Сад не сошелся характером с комендантом де Лонэ. Однажды он попытался вручить коменданту ящик вина и шоколада, но де Лонэ отказался, заявив, что взяток не берет ни от кого. После этого случая они рассорились окончательно. Разозленный де Сад сочинил очередное послание де Латуру, в котором обвинил коменданта в непочтительном к нему отношении. Не испугавшись угроз строптивого узника, комендант в своем ответе губернатору написал все как есть: «…он решил подкупить меня <…> заказав доставить ему из Шамбери различные презенты: вино, кофе и шоколад, которые он велел отнести на мою кухню и которые я тотчас отослал обратно, заявив, что ни от кого не принимаю подарков <…> Я отвечаю за вверенных мне заключенных и убежден, что господина маркиза де Сада следует запереть на ключ». За время пребывания де Сада в Миоланской крепости де Лонэ не раз говорил, что готов исполнить любой приказ, лишь бы этого склочного узника отправили куда-нибудь подальше.
