— Так что из этого? — нетерпеливо перебила его
Марина. — Мы же не материалы для статьи приехали собирать, а книгу эту
непонятную искать и сестру мою спасать. Рукопись, может быть, вообще прячут в
одной из пещер, про которые ты рассказываешь. Вдруг там эти, неопознанные…
— Уж этого твоей сестре точно не надо бояться — она
находится у вполне земных персонажей, и неизвестно, лучше ли это. Но я продолжу,
а то в следующий раз ты бросишь в меня чашку. Итак, мысль, которая пришла мне в
голову, проста и гениальна одновременно. Мы здесь вполне официально объявляем
конкурс на лучший материал обо всем необычном, сверхъестественном,
паранормальном и так далее. Почему нет? Мы же официальные представители
профильного издания. Договоримся с братьями-газетчиками, денежку дадим,
водочкой напоим. Пообещаем хороший приз. Но только чтобы были материальные
подтверждения очевидного и невероятного. Говорю тебе — точно что-нибудь
всплывет. При этакой тяге народа к прекрасному и неопознанному!
— Но на это, — простонала Марина, — может
уйти уйма времени.
— Согласен. А у тебя что, есть другие предложения? Я,
конечно, думал поездить по деревням и с пристрастием подопрашивать старушек, не
знают ли они случайно про какую-то волшебную книгу. Но и здесь эффект может
проявиться не раньше. К тому же сельские жители, по моему мнению, скорее
расстанутся с чем-либо добровольно, по зову сердца, нежели по настойчивой
просьбе каких-то приезжих. А конкурс обставим как надо — помощь отечественной
науке, изучение природы родного края, расширение границ человеческих
возможностей. И опять же — приз. Или ты перед носом у каждого стодолларовой
купюрой будешь размахивать? Ну, что скажешь?
— Хлопотно, долго, непредсказуемо…
— Ага, а все остальное — предсказуемо. Включая братву,
которая будет тебе названивать, выясняя, как твои успехи.
— Ладно, давай попробуем. Не думаю, что нас с
распростертыми объятиями примут, но делать нечего, у меня идей пока никаких.
* * *
Хождение по редакциям дало результат почти мгновенный. Удача
поджидала их в лице журналиста, фанатично преданного теме всего неземного,
непонятного и неопознанного. Ему было на вид лет тридцать и носил он
замечательное имя — Кузьма. Официально он числился редактором отдела
происшествий, однако тему понимал по-своему, отчего традиционные
уголовно-милицейские хроники занимали самое мизерное место в его материалах.
Весь жар своей журналистской души и практически всю подконтрольную ему газетную
площадь Кузьма отдавал происшествиям настолько загадочным и непонятным, что
объяснить их можно было лишь наличием в регионе высших космических или
потусторонних сил.
— Ребята, это идея! Даже не идея — идеища! —
кричал он, размахивая руками и бегая по своему маленькому кабинету. —
Народ всколыхнется, такие пласты поднимем! Ведь все вспомнят даже то, что им их
прабабушки рассказывали.
— Нам бы с материальными подтверждениями, — робко
заметила Марина.
— С подтверждениями необъяснимого бывает трудно, —
сурово заметил Кузьма, но тут же снова возбужденно забегал из угла в
угол. — Тем не менее конкурс объявим незамедлительно. Дадим заголовок
крупно, на первой полосе: «Совместная акция московского журнала и нашей
газеты». Думаю, в течение трех дней будем давать. И дальше — условия. Можно и
рисунок, а сам текст — на подложке…
Кузьма все дальше углублялся в профессиональные дебри, но в
целом направление его мыслей было конструктивным, поэтому Марина и Лев
Валентинович по молчаливому уговору решили ему не мешать.
— А вот какой приз? — вдруг задумался
Кузьма. — Какой?
Он вопросительно взглянул на столичных коллег.
— Телевизор, — заявил Лева. — Или лучше —
домашний кинотеатр.
— С ума сошел? Где ты его возьмешь? — так, чтобы
не слышал хозяин кабинета, зашипела стажеру Марина.
— Да ладно тебе, — зашептал в ответ Лев
Валентинович, — потом разберемся, пусть книгу притащат!
— Телевизор, — вдруг решительно сказал пребывавший
в раздумьях Кузьма. — Про кинотеатр могут не понять, подумают — шутка.
* * *
Как и обещал Кузьма, газета вышла с огромным анонсом про
акцию на первой полосе и внушительным блоком, где содержались условия конкурса,
снабженные рисунком. На нем была изображена планета Земля, вокруг которой,
взявшись за руки, водили хоровод какие-то ужасные монстры, олицетворявшие,
согласно замыслу редакционного художника, все необъяснимые явления.
Относиться ко всему этому можно по-разному, однако цель была
достигнута, и теперь оставалось ждать результатов. Результаты появились
немедленно, однако совсем не те, что ожидали Марина и Лев Валентинович.
В день выхода газеты, к обеду, в редакционной приемной
толпилось человек пятнадцать. К вечеру пришло еще столько же. Каждый жаждал
поведать лично с ним происшедшую историю, которую, по их утверждению, иначе как
необъяснимой назвать невозможно. У многих с собой были какие-то свертки, сумки,
даже стеклянные банки, в которых что-то шуршало и копошилось.
Усилиями Кузьмы и одной его активной сотрудницы удалось
отсечь явных авантюристов, любителей легкой наживы, безвредных городских
сумасшедших и деревенских дурачков. Остальных участников конкурса
систематизировали, после чего начался собственно прием.
Кастинг продолжался до конца недели. Слух о конкурсе
распространялся стремительно, и народ валил косяком. В субботу озверевшие от
неопознанного Марина и Лева попросили хотя бы на день освободить их от почетной
обязанности лично находиться на собеседованиях с демонстрациями доказательств.
Кузьма, немного тяготившийся постоянным присутствием москвичей в редакции, с
радостью согласился.
— Лягушки-телепаты, воробьи-людоеды, председатель
колхоза — инопланетянин, — стонала Марина, лежа поперек кровати в своем
номере. — Не могу больше ни видеть, ни слышать этого.
Развалясь в кресле, Лева ей возражал:
— Мы с тобой типа того петуха, который в навозной куче
ищет жемчужное зерно. И заметь — находит его.
— Фигу, — слезливо возразила Марина, — кто
сказал, что в этой куче есть зерно? Может быть, его там вообще нет или оно в
совершенно другой куче…
— А я смотрю на ситуацию оптимистически. — Лев
Валентинович со вкусом потянулся и принялся загибать пальцы. — Во-первых,
фокус с этим конкурсом удался, во-вторых, народ явно отнесся к нему с доверием,
поэтому, в-третьих, мы очень близки к тому, что в один прекрасный день нам
кто-нибудь расскажет об этой книге. Не может быть, чтобы какие-то бандиты о ней
знали, а нормальные люди — нет.
— Какие нормальные? Они все паранормальные! Бандиты
рядом с ними кажутся эталоном здравого смысла.
— Зря ты так, — упрекнул ее стажер. — Что ты
предлагаешь? Есть другие идеи? А ведь мы только начали, Кузьма так все здорово
классифицирует и отбирает, нам остается лишь воспользоваться плодами его работы
— и порядок.
