— Молодой человек, — не вытерпела мисс Пикхилл, — вы несете вздор! Одно дело — избыточно горевать, и совсем другое — скакать по Лондону еще до того, как беднягу предадут земле!
Оригинальные воззрения каким-то образом сочетались у лорда Гизборо со впитанным с молоком матери почтением к буржуазным условностям. Поколебавшись, он уточнил:
— Приглашаю вас на спокойный ужин со мной и Трикси. Мы втроем, больше никого.
— Нет, милый Ланс, только не это! — воскликнула Синтия. — В Трикси я, конечно, души не чаю, но уж слишком она тусклая и вялая. Не хватало, чтобы она стала мне внушать, что мне понравилось бы жить в России, где непонятные люди обращались бы ко мне «товарищ» и где я все делала бы из-под палки и имела бы не больше денег, чем остальные. Мне это совершенно ни к чему, особенно сегодня!
— Ничего подобного! — оскорбился Гизборо. — У вас извращенное представление о коммунистическом государстве, вами владеют предрассудки и предубеждения…
— Не понимаю, почему ваши представления должны быть предпочтительнее моих! — возразила Синтия. — Вы же там не были, откуда вам знать? И вообще, это же смертная тоска — беспрерывно болтать о замшелой загранице, которая, наверное, в подметки не годится Англии!
— Это Англия не годится ей в подметки, — отозвался уязвленный Гизборо.
— А вот и нет! Пусть русские живут как хотят, но это же уму непостижимо, когда такие люди, как вы с Трикси, строите восторженные гримасы, стоит кому-нибудь обмолвиться о России, будто она — ваша религия! Будьте осторожны, вас того и гляди примут за русских. Какое падение, Ланс!
Глаза его светлости вспыхнули, он побелел. Было ясно, что при всем ослеплении Синтией он не станет безропотно проглатывать богохульство. Прежде чем с его дрожащих губ слетели подобающие серьезности случая слова, Тимоти поспешил откланяться. Миссис Хаддингтон не пожалела для него самой ослепительной улыбки, подчеркнув этим, что хорошо понимает его нежелание долго оставаться в обществе лорда Гизборо. Задержав руку Тимоти в своих ладонях, она промолвила:
— Учтите, вы здесь всегда желанный гость. Жду вас через день-два на неформальную встречу в узком кругу!
Он ограничился ничего не значащими фразами вежливости, избежав определенного ответа, попросил миссис Хаддингтон не вызывать звонком дворецкого и не провожать его вниз, после чего удрал, чувствуя себя оленем, чудом увернувшимся от наседающих гончих.
Сбегая вниз, Тимоти соображал, где искать Бьюлу. Стук пишущей машинки привел его в библиотеку. Войдя и бесшумно затворив за собой дверь, он радостно произнес:
— Привет, милая! Как ты сегодня?
— Тимоти! — воскликнула она. — Что ты здесь делаешь? Миссис Хаддингтон знает?
— Что я у тебя — нет. Надеюсь, она не крадется за мной по пятам. — Он наклонился и чмокнул Бьюлу в макушку. — Прекрасно выглядишь! Что делаешь?
— Сочиняю грубое письмо в шляпную мастерскую.
— То есть развлекаешься. Послушай, мое сердечко, ты надолго занята? Может, поужинаешь со мной?
— Вряд ли, хотя… Нет, лучше не надо!
— Я противоположного мнения!
Она неуверенно улыбнулась:
— Не напирай! Я не знаю, как быть, Тимоти!
— Не волнуйся, любимая, мы все обсудим в «Арманд». Лучше бы ты, конечно, не тянула с согласием выйти за меня замуж, это спасло бы меня от Хаддингтонов. Только что это адское отродье залило мне слезами весь пиджак, а старая карга-мамаша смущала меня неподобающим намеками. Дался же я им! В восемь часов — тебя устраивает?
Бьюла молча уставилась на клавиши машинки. Тимоти провел пальцем по ее затылку.
— Договорились?
Неожиданно она обернулась и обвила ему шею руками.
— Решено! — крикнула Бьюла. — Да, мне все равно! Я выйду за тебя!
Наградой ей стали удушающие объятия.
— Отлично! — сказал Тимоти. — Тогда — шампанского! Ничего, Джим не отвертится. Знаешь, мой брат сейчас в Лондоне и хочет с тобой познакомиться. Я позвал его в «Арманд».
Она высвободилась из его объятий.
— Наверное, он приехал отговорить тебя жениться на мне?
— Вовсе нет, дитя мое, успокойся! Он хороший парень, главное, будь с ним вежлива, и он благословит наш брак. А теперь мне лучше исчезнуть, а то меня застанут тут и обвинят в заигрываниях с тобой. Полиция больше не наведывалась?
— Пока нет.
— В случае чего будь повежливее и с Хемингуэем. Он тоже хороший парень и, главное, совсем не дурак, — предупредил Тимоти.
Через несколько часов ему в контору позвонил Джеймс Кейн:
— Тимоти, я уже вернулся. Все прошло в целом неплохо.
— Слава богу! Как они?
— Мать в порядке, у твоего отца опять приступ бронхита. Ты познакомишь меня с Бьюлой?
— Да, причем уже как со своей невестой.
— Неужели? Не зря я предупреждал мать, что все к этому идет.
— Что ты ей наговорил?
— Практически то же самое, что ты мне.
— Что?!
— Все хорошо, разве ты ее не знаешь? Достаточно только показать ей человека, нуждающегося в защите. Я не утверждаю, что она — сторонница этого брака, но готова подождать моего суждения о Бьюле. Более того, мать сказала, что если суждение окажется благоприятным, то она с радостью пригласит Бьюлу в Чамфриз на уик-энд, чтобы самой с ней познакомиться.
— Чудесно, Джим! Ты не представляешь, как я тебе благодарен! Сегодня шампанское за мной!
Благодаря, главным образом, приятным манерам Джеймса Кейна, а также поведению его младшего брата ужин прошел более-менее успешно. Бьюла стеснялась, говорила мало, зато прекрасно выглядела и, держа Джима на расстоянии, все же не проявляла враждебности. Он наблюдал за ней исподтишка и присудил ей весомые очки. Сам он питал пристрастие к блондинкам, но был готов отдать Бьюле должное. Ему понравились ее разлетающиеся ото лба волосы, изящные руки, трогательный затылок. Сначала его насторожил ее натянутый вид, но стоило ей улыбнуться — и вся она преобразилась. Кейн решил, что Тимоти покорила именно ее улыбка. Бьюла улыбалась редко, но уж когда это случалось, глаза переставали смотреть сумрачно и она делалась на несколько лет моложе. Голос имел приятный тембр, она не проглатывала гласные, но и не бубнила в нос, что, увы, пользовалось популярностью среди ее сверстниц. Чего ей не хватало, так это светскости и утонченного очарования, она не старалась придать беседе легкость, на обращенные к ней вопросы порой отвечала отрывисто. Раньше Кейн не мог представить, что его бойкого брата привлечет такая девушка, и на протяжении ужина он вновь и вновь задавался вопросом, что побудило Тимоти отдать сердце этой холодноватой и даже грубоватой особе. Но, увидев, как они с Тимоти смотрят друг на друга, он был сражен. Со значением этого пылающего взора нельзя было ошибиться: Бьюла по уши влюблена в Тимоти.
