— Не знаю! Был бал с драгоценностями, я паршиво себя чувствовала и выглядела, как ведьма, голова раскалывалась, Дэна мне сам бог послал! Раньше мне с ним было тоскливо — старикашка, ну, в лучшем случае дядюшка, да еще мамин дружок, вот я от него и отворачивалась. Конечно, я его мало знала. Оказывается, Дэн понимал, как лечить мои нервы и утомляемость, он был заботливый! — Ее глаза опять наполнились слезами. — Какой ужас, что его больше нет! Невыносимо! Мама никогда ничего не понимала, не то что Дэн!
— Когда он дал вам пудреницу?
— Это был подарок на Рождество. Он взял с меня слово, что я воспользуюсь этим, только если мне станет совсем худо, и предупредил, что до Пасхи не сможет снова наполнить ее. Наверное, смог бы, если бы я была с ним ласкова, потому что Дэн был от меня без ума!
— Не сомневаюсь. Когда ваша мама узнала, что вы принимаете наркотики, мисс Хаддингтон?
— Мама ничего не знала!
Он покосился на нее.
— Когда вы потеряли пудреницу, мисс?
— В день того кошмарного бриджа. Не знаю, когда мама ее нашла, потому что она понятия не имела… Говорю вам, она не знала! Ума не приложу, зачем она спрятала ее в своей шкатулке. Хотела помешать мне встретиться с Лансом Гизборо? Она ведь его не выносила!
— Вчера днем здесь побывал доктор Уэструтер. Вы его видели, мисс?
— Да, он выписал мне успокоительное.
— А не средство на случай приема опасных наркотиков?
Синтия вздрогнула:
— Нет!
— Вы уверены, мисс? Может, доктор Уэструтер интересовался, как давно вы…
— Нет, нет! Клянусь, ничего такого! Просто осмотрел меня, как всегда делают врачи, сказал, что я слишком впечатлительная, и пообещал выписать лекарство, которое улучшит мое самочувствие. Мама объяснила, что мы поедем в какое-то известное ему замечательное место, где я смогу ездить верхом и готовиться к сезону. Он ни слова не сказал об этом! Поверьте, ни словечка!
— Мисс, не надо лишних волнений. Принимайте прописанное врачом лекарство, и вскоре у вас пройдет тяга к этому мерзкому наркотику. Не знаю, говорил ли вам это Сэтон-Кэрью. Если нет, послушайте меня. Хранение такого наркотика — нарушение закона. Вы можете угодить в серьезную беду, не говоря о превращении в законченную наркоманку. Если вы еще не видели людей в подобном состоянии, то, поверьте мне, лучше приложить все старания, чтобы не превратиться в невольницу этой привычки. Я не стану предпринимать никаких шагов, потому что вижу: вы еще несмышленое дитя. После смерти Сэтона-Кэрью вы не знаете, где раздобыть эту дрянь. Вот что я сделаю: поставлю в известность вашу тетушку.
Синтия вскрикнула.
— Прекратите, мисс! Мисс Пикхилл души в вас не чает. Она пойдет на все, чтобы вам помочь. Не хотите же вы попасть под суд?
— Вы обещали! — простонала Синтия.
— Да, и сдержу обещание, если получится. А вам придется взять себя в руки. Сначала это будет непросто. Если сорветесь, то мое обещание утратит силу, и не успеете моргнуть, как окажетесь в специальном заведении, где вас подвергнут неприятным лечебным процедурам, а потом вам будет угрожать судебное преследование!
Перепуганная Синтия вжалась в спинку кресла. Покинув ее, Хемингуэй отвел мисс Пикхилл, встреченную на лестнице, в будуар и провел там с ней изнурительные полчаса. Добрая душа, испытав потрясение, ужас, отвращение и праведный гнев, разрыдалась и забормотала, пряча лицо в огромном платке:
— Я виню во всем сестру! С первого взгляда было ясно, какое это хрупкое дитя! А она только и делала, что таскала ее по приемам. Я твердила, что так не миновать беды. Теперь все видят, что я была права! Я ее вылечу, даже если мне придется посвятить этому остаток жизни. Там дел невпроворот: беспринципность, безбожное воспитание! Об этом даже подумать больно…
— Жаль девушку! — сказал Грант, выходя вместе со старшим инспектором на улицу.
— А мне нет! — заявил Хемингуэй. — Маленькая паршивка — вот кто она. Легко отделалась. В общем, Сэнди, то, что мы сегодня здесь выяснили, никого не касается. То-то я вам твержу, что, когда дело застопорится, обязательно жди прорыва…
— Да, я часто это слышу, — подтвердил инспектор. — Кстати, я еще не успел взглянуть на веер, который вы мне дали. Что вы задумали?
— Мы проделаем небольшой эксперимент при помощи веера и проволоки.
— Значит, моя догадка верна. Вы с самого начала считали, что убийца Сэтона-Кэрью — миссис Хаддингтон?
— Я не позволяю себе ничего считать, пока не получу доказательств, — ответил Хемингуэй. — Но доверяю своему чутью.
— Это я тоже неоднократно слышал.
Эксперимент с куском проволоки и веером миссис
Хаддингтон, проведенный в кабинете старшего инспектора, позволил Гранту заключить:
— Несомненно, в качестве ворота она использовала веер. Это, — он указал на пудреницу Синтии, — служит отсутствовавшим ранее мотивом. Но зачем ему было совать девчонке «снег»?
Хемингуэй пожал плечами:
— Моя догадка такова: он увлекся ею, она была к нему холодна. Много он ей не давал — ровно столько, чтобы она оставалась зависимой от него. Возможно, думал, что отучит, когда добьется своего, хотя, не исключено, что так далеко не загадывал. А надо бы знать, как подействует эта дрянь! А еще его промашка в том, что он действовал без оглядки на ее мамашу. Можете считать мисс Пикхилл мелкой занудой, но это только потому, что вы не наделены чутьем. Я вытянул из мисс Пикхилл много полезных сведений, и самое важное — то, что покойная обожала свою дочь. Если хотите знать, никто лучше миссис Хаддингтон не разбирался, что происходит с людьми, пристрастившимися к наркотикам. Если вы воображали ее святошей, то ошибались. Миссис Хаддингтон знала, чем промышлял Сэтон-Кэрью, и сама наживалась на этом. Ей были отлично знакомы признаки наркомании, и я готов поспорить на свое месячное жалованье, что она разглядела их у красотки Синтии. Не удивился бы, если бы нашлись доказательства, она приняла решение убрать своего приятеля задолго до рокового бриджа. — Он помолчал. — Хотя нет, я неправ. Разве эта дурочка не сообщила, что потеряла пудреницу в тот самый день? Но подозрения могли возникнуть у миссис Хаддингтон уже давно. Иначе зачем ей было прятать пудреницу? В том, что это сделала она, сомнений нет. Мисс Хаддингтон поняла, что выход один: разделаться с Сэтоном-Кэрью! Она сообразила, что лучший момент для этого — бридж в ее доме! Наверное, замысел родился у нее после того, как он сказал, что ждет телефонного звонка. Ей хватило бы ума разыграть все, включая звонок, но скорее обошлось без этого. Имелись и иные способы отделить его от остального общества. Что касается проволоки, то я с самого начала полагал, что именно она забрала ее из уборной. Может, сделала для порядка или уже замыслив убийство, — нам остается только гадать. Скорее всего, для того и для другого.
— Не исключено, — кивнул Грант. — Но если она убила Сэтона-Кэрью, то кто убил ее саму? И зачем?
