Под конец второго дня из своего поместья/гостиницы «Берри-парк» поглядеть на «Стоунз» приехал сам великий Чак Берри. В великодушии к молодым музыкантам он, вообще-то, не был замечен, но от поклонения невольно смягчился — чему также способствовало количество каверов в исполнении «Стоунз», за которые ему полагались отчисления. «Свингуйте дальше, джентльмены, — на безупречном берри посоветовал им Чак. — Звучите вы превосходно, если позволите мне высказать свое мнение».
Кит навсегда запомнил фантастически прекрасного сессионного музыканта «Чесс» Биг Реда, громадного черного альбиноса, в чьих руках гитара «гибсон» «смахивала на мандолину». В перерывах между своими записями Мик, Кит, Чарли и Стю прокрадывались в соседнюю студию и слушали Биг Реда, но так и не собрались с духом позвать его к себе. «Мы думали: нам невероятно повезло просто здесь оказаться, так что давайте поучимся всему, что подвернется, — вспоминал потом Кит. — Как будто нам давали лишний урок».
А что же Мик? Перед отъездом из Великобритании он на редкость искренне и страстно заявил интервьюеру, что главная его цель в Америке — познакомиться со всеми его блюзовыми кумирами, до которых удастся дотянуться, и даже «увидеть и услышать лично, как они работают, — уже великое дело». Встречи с Чаком, Мадди, Вилли, Бадди, Биг Редом в Чикаго были пока самыми потрясающими событиями в его жизни, но потом их поглотила всеобъемлющая амнезия Джаггера. «Я не помню, как мы ездили в „Чесс“, — заявит он. — Я только в книжках об этом читал».
После возвращения в Нью-Йорк дела однозначно наладились — гостиница получше («Парк-Шератон», хотя номера по-прежнему двухместные) и два подчистую распроданных концерта в знаменитом Карнеги-холле, как у «Битлз». После второго концерта в гостинице устроили вечеринку, где присутствовал музыкальный корреспондент «Нью-Йорк пост» и близкий друг Боба Дилана Эл Ароновиц.
[125] «Едва войдя, — вспоминал он, — первым делом мы увидели, что Мик сидит на постели в окружении стайки элегантных телок, которые так трепещут, будто все разом хотят об него потереться… Так, думаю, ясно — Мику открылся дивный мир обслуживания в номерах».
Тогда же впервые мельком проявилось то отношение к женщинам, которым Мик так прославится впоследствии. К нему, окруженному этим сералем, подошла Глория Стейверз, влиятельный редактор «16 мэгэзин», — сказала, что ей очень понравился концерт. «Вы считаете, мне это льстит?» — ответствовал Мик.
Американский сингл с «мерсийской» песней «Tell Me» способствовал росту продаж альбома, в целом складывалось ощущение, что группа наконец чего-то добивается, и было очевидно, что гастроли надо продолжать и после запланированных трех недель. Однако — к недоумению новоявленных американских поклонников, Ароновица и Мюррея К, — Олдэм потащил группу домой по расписанию. Сам он объяснил это тем, что они обещали сыграть на летнем балу в оксфордском колледже Магдалины. В действительности же группа не могла себе позволить провести в Штатах ни одной лишней минуты. По подсчетам Олдэма — и по контрасту с будущими американскими набегами, — гастроли принесли каждому из них по десять старых шиллингов, то есть по пятьдесят пенсов.
* * *
В Великобританию они вернулись в разгар премиального сезона в прессе, и это существенно повысило всем самооценку. В читательском опросе «Нового музыкального экспресса» «Стоунз» в категории «лучшая британская вокальная группа» уступали только «Битлз», а в списке «лучший сингл года» «Not Fade Away» проигрывал только «She Loves You». «Рекорд миррор» объявила их «лучшей британской группой», а Мика — подчеркнув его по-прежнему необычную безгитарность — «лучшим членом британской группы». Американский кошмар тоже вскоре полностью окупился. 26 июня вышла «It’s All Over Now» — предзаказ составил 150 000, и всего через две недели она стала их первым британским № 1.
Раздувать угли Тони Калдеру не понадобилось — не понадобились даже поправки в оригинальный текст The Valentinos, от которых Эндрю Олдэм ожидал фурора. С Миковым тягучим южным прононсом многим вместо «задирает хвост» слышалось «пускает в рост», словно какой-то ростовщик. И вообще, «ass» на британский слух гораздо менее вульгарно, нежели старое доброе англосаксонское «arse».
[126] Так или иначе, никто ни словом не возразил, и сингл без малейшей цензуры крутили на Би-би-си.
«It’s All Over Now» была неотразима — расхристанный, слегка сбивчивый звук, ничего общего не имевший с высоким шиком битловской студии на Эбби-роуд, и проблески порочной подлинной жизни, так непохожие на честный битловский рай: Мик получает свой «brekfusst [и кто его знает, что еще] in ba-a-id», а его «achin’ ha-id»,
[127] без сомнения, отчасти объясняется похмельем. Не то чтобы это был первый взрослый сингл, бросивший вызов инфантильным британским чартам; его опередили The Animals, только что выпустившие «The House of the Rising Sun». В ней намеком проскальзывал порок — британские женщины еще не подозревали, что им такое нравится.
Последовала расплата — реакция поклонников чистого блюза и ритм-энд-блюза, особенно тех, кто преданно следовал за «Стоунз» из клуба в клуб и теперь считал, что группа предала их лично, продавшись коммерческой поп-музыке. (Лишь немногие просвещенные осознавали, что «It’s All Over Now» была записана в эпицентре ритм-энд-блюза, на «Чесс рекордз», и что вряд ли можно быть «чище», нежели ее автор и первый исполнитель Бобби Уомэк с The Valentinos.) Положение усугублялось тем, что сингл потеснил с первой позиции «The House of the Rising Sun», классический и бескомпромиссно спетый блюз.
В тот период, в отличие от более поздних, Мик еще не боялся высовываться из-за парапета. Когда вокруг «It’s All Over Now» разразился скандал, он уже подставился, публично объявив новую группу под названием The Zephyrs «мусорной кучей» и тем самым нарушив неписаное правило британских поп-групп гладить друг друга по шерсти. А теперь он резко сообщил «Мелоди мейкер» («Стоунз» были прекрасно знакомы с The Animals): «Не обманывайте себя, „The House of the Rising Sun“ — никакой не ритм-энд-блюз… это не больше ритм-энд-блюз, чем шуры-муры…» В следующем номере еженедельника Мик получил за это по рогам от читателя Кита Темпла из Ист-Кройдона: «А кто виноват в том, что ритм-энд-блюз понимается превратно? Мик Джаггер. Полтора года назад он бахвалился, что „Стоунз“ играют чистый ритм-энд-блюз, любимую музыку. Их обвиняли в коммерциализации, Джаггер эти упреки отвергал. И однако, „Стоунз“ попали в первую строчку с „It’s All Over Now“ — с рок-композицией. Не обманывай себя, читатель, будто „It’s All Over Now“ привела в чарты ритм-энд-блюз. Это не больше ритм-энд-блюз, чем „The House of the Rising Sun“».
В выносе на первой полосе того же выпуска, под карикатурным изображением головы Мика, содержалось на редкость смиренное, заискивающее извинение за грубый отзыв о The Zephyrs: «Я не хотел [их] рассердить, ничего такого, мне их пластинка не понравилась, но я не хотел их обижать… Собственно говоря, [она] не хуже, чем наш первый сингл „Come On“… Я хотел бы встретиться с ними и описать мои впечатления лично». «ДЖАГГЕРА СНОВА РУГАЮТ, — гласила „молния“ под колонкой. — См. раздел „Письма“ на последней полосе». Раздел писем был озаглавлен: «РИТМ-ЭНД-БЛЮЗ? ДА НИ В ЖИЗНЬ» под шапкой «ВО ВСЕМ ВИНОВАТ ДЖАГГЕР».
