– Ну, Юр, перестань… Давайте какую-нибудь нашу. – Людмила Петровна вскочила и вышла из комнаты.
– Счас твою забацаем, – хмыкнул Юрич в сторону Анархиста, – про границы ключ.
– Или твою, – отозвался тот, – про батяню комбата.
– А что, – пожал плечами явно захмелевший Юрий Андреевич, – мне, кстати, очень нравится. «Комбат батяня, батяня комба-ат»…
Сергея передернуло, и он в одиночку выпил.
Вернулась с гитарой Людмила Петровна:
– Та-ак, ребята, – провела по струнам, – поем – «Не плачьте, мамы»! Слова все знают?
Ребята закивали утвердительно. Людмила Петровна без раскачки и поисков заиграла мелодию. В нужный момент качнула головой и запела. Муж, Юрич, Анархист тут подхватили…
Не плачьте, мамы, не ждите скоро,
Мы уезжаем, чтоб построить город,
Раздвинуть тайгу, победить пургу:
На карте будет точка, а в письме строчки:
«Живу хорошо, ребята – что надо,
Когда мне трудно, они всегда рядом.
Палатка – дворец, Байкал – море,
Мы все за одного переживем любое горе».
Олег призывно подмигнул Сергею и вступил на припеве:
Край света мы сделаем раем,
Край света больше не край,
Главное – это верить и строить,
А не хочешь если – уезжай.
Усмехнувшись, Сергей навалился локтями на стол, принялся с показной жадностью есть мясо…
2
Тусклый, мутноватый, какие часто бывают поздней осенью, перед снегом, день. Кажется, все вокруг или вымерли, или надолго заснули… Да по законам природы, наверное, в такое время всему живому и положено погружаться в спячку…
По площади перед зданием трехэтажной, с двумя колоннами перед входом, школы медленно, кругами бродила миниатюрная, выглядящая лет на пятнадцать девушка. Но на ней был кожаный плащ с поясом, круглая соболья шапка, сапоги на высоком каблуке; на руке висела лакированная сумочка. И такой наряд – наряд взрослой женщины – делал эту девочку и смешной, но одновременно и умилительно-соблазнительной…
– Тань! – подбежал к ней со спины Сергей; он был в пальто нараспашку, без шапки, явно замерз, но держался прямо, лицо просветлевшее. – Тань, извини, пожалуйста!.. Спасибо, что дождалась.
– Знаешь, я не ушла только потому, чтобы сказать, что это просто хамство чистой воды.
– Я понимаю. – Он ссутулился. – Но… Но, понимаешь, меня вызвали на переговоры. Москва. Сидел на телеграфе… Не мог же я не ответить. Спрашивали: еду, нет, как, что… биографию.
Девушка саркастически закивала:
– Очень рада, оч-чень!..
– Ну, Тань, не сердись. Я уезжаю завтра уже…
– Что могу сказать – молодец.
Сергей досадливо вздохнул и сжал губы. Глянул по сторонам, предложил нежно-робко:
– Таня, пойдем куда-нибудь.
– Куда? – колючее в ответ.
– Ну в кафе.
– О, как оригинально! Так необычно, знаешь…
– Не здесь же стоять, – начал злиться и Сергей, – на холоде. – Но тут же снова стал нежным: – Пойдем, пожалуйста. Тань…
– Я с тобой никуда не пойду. Ты упросил встретиться на десять минут – я пришла. Но десять минут давно кончились.
– Мы еще и минуты не говорим.
– Да-а?! – Она даже прищурилась. – Да я тебя прождала пятнадцать! Кавалер!.. – Сменила едкую злость на холодность: – Ладно, всё, Сережа, давай прощаться.
– Ну почему ты так?.. Я уезжаю завтра. Надолго, наверно. Давай…
– А я не уезжаю. Я дома остаюсь. Это тебе вечно надо бежать куда-то. Бегун.
– Я не бегун. Это… – Сергей скривил губы и потер лицо ладонью. – Я не сбегаю. Меня пригласили… издательство. Рассказы хотят издавать… В интернете прочитали, и понравилось… На какую-то премию даже выдвинули.
Татьяна усмехнулась:
– Поздравляю.
– Та-ань! – жалобно и теряя остатки терпения, воскликнул Сергей. – Ну что ты одно да потому: «Поздравляю! Молодец!» Давай по-человечески как-нибудь. Ты же ведь по-другому ко мне совсем относилась. Так у нас всё хорошо было. Я думал – вот… Тань…
Девушка медленно пошла по площади. Сергей шел на шаг позади.
– Ты же сам знаешь, – тихо, но отчетливо заговорила она, – с тобой невозможно по-человечески. Ты или дуешься, или два часа поучаешь. И всё у тебя сводится: как мы тут гнием в этом болоте, надо скорей уезжать. Может, хоть сегодня не надо. Мне – надоело.
– Да… Я знаю: я – зануда. Ты уже говорила. Да… Только, понимаешь, Тань, за последние недели очень многое изменилось… Пришла телеграмма, то есть… ну сообщение по интернету. Хотят печатать… Понимаешь, у меня теперь смысл впереди появился.
– Поздравляю.
– Да блин!.. Тань, пойдем выпьем кофе. У меня деньги есть. Или вина хорошего. А?
– Ой, да какое уж тут вино, в нашем-то болоте? И кофе… Не смеши.
– Перестань, слушай!.. – Сергей схватил ее за руку, остановил.
– Ну-ка! – Она выдернула руку, но осталась на месте. Стояла и смотрела мимо Сергея.
– Таня, а помнишь, – заговорил Сергей душевно, с грустинкой, но явно и с усилием, – помнишь, как мы тут сидели на лавочке? И никак не могли расстаться… Сколько лет рядом была, а увидел в конце только… То есть – так увидел.
– Как?
– Ну… По-настоящему.
Татьяна усмехнулась.
– А что?! – всплеснул руками Сергей, ударил ими о пальто. – Не веришь? Да! Я честно всё говорю. Честное слово! – Не замечая новой усмешки, он стал предлагать убеждающим и от этого жутковатым, нездоровым голосом: – Таня, послушай, а давай так… Ты окончишь школу, получишь аттестат, и вместе поедем, поступим… В Иркутск или в Красноярск. Да, Тань? Вместе… Ведь как мы так, друг без друга…
– Подожди, ты как-то говоришь, будто у нас что-то было. А ничего у нас не было. И нечего фантазировать, людям внушать. И так все считают, что я подруга твоя. А – не надо. – Голос ее стал угрожающим. – Не надо этого делать, Сережа. Понятно?
– Уху, я понимаю, – мелко, как во сне, закивал он. – Но… Давай поговорим нормально. Ладно? Давай? – Она не ответила, но и не уходила. – Вот смотри… Я теперь другой… Я исправлюсь. Съезжу туда, дела сделаю, и всё хорошо будет. Гонорар обещают за книгу. Деньги… А летом вместе поступить постараемся. А?.. Бли-ин! – Лицо его вдруг искривилось. – Еще же армия! Й-ё-о… – Достал сигареты, судорожно, дергано закурил, сделал несколько быстрых затяжек и махнул рукой: – А, ладно, Тань, не слушай меня. Пускай… Всё понятно…
– Что тебе понятно опять?
– Что ничего не получится. Всё – херня.
– Ну что ж. – Она поиграла плечами. – Не отчаивайся, друг мой, надейся на лучшее.
