— Полагаю, что это полуистерическое выступление должно было передать мне какую-то мысль?
— Очень простую: если что-то не знает пределов, это еще не значит, что оно хорошее. Или правильное. Или вообще возможное.
— Что тебе не нравится у Кассандры и Дэвида?
— Дэйв только что потерял жену. Он еще не готов к серьезным отношениям!
— Жасмин, уже больше года прошло…
— Он не готов. Вопрос закрыт.
Нo Вайля так легко не осадить. Он посмотрел на меня прямо и сурово:
— Ты чьи чувства сейчас описываешь? Своего брата-близнеца — или свои?
Глава шестая
Бывает, что застрянет в голове песня — и не вышибешь. Вот сейчас вертелась одна, даже пока я задремала: хит Кении Логгинса «Все у меня хорошо». Я даже знала, почему так: в семнадцать лет мы с Дэйвом как-то сумели смыться на концерт Ван-Халена. В другой ситуации бы поехали туда с кучей приятелей моего братца, но дело было летом, мы только что переехали в этот город, и Дэйв еще не успел прославиться ни как быстрый форвард, на как идеальный центровой, ни как прыгун-шестовик.
Сейчас во сне мы были ближе к сцене — настолько, что охрана была бы недовольна, брось мы на сцену что-нибудь опаснее трусиков. Выступавшая на разогреве группа под названием «Ринггз» исполняла эту песню, притом чертовски хорошо. Солист — анорексичный парень, глотающий микрофон, решивший сдуру, что при его фигуре можно появляться без рубашки, пел: «Хочешь слушать этого человека? Обрати внимание на Магистрата».
Я глянула на Дэйва — он прихлебывал пиво и перешучивался с танцующей рядом девицей. Мне немножко стало завидно, как он легко сходится с людьми. Когда я снова повернулась к сцене, там все переменилось.
Один за другим выступающие сбрасывали кожу, открывая те самые демонические лица, что я видела в аду. Ульдин Бейт стучала на барабанах, кровь выступала на измочаленной спине. Адский патологоанатом Зиан-Хичан теребил бас-гитару, на соло-гитаре играл здоровенный широкоплечий демон с витыми рогами барана. А посреди сцены стоял сам Магистрат, и от его голоса у меня сердце разрывалось в клочья.
Я ущипнула себя — не помогло. Хлопнула по щеке. Отвернулась и обернулась снова — ничего не изменилось.
— Дэйв, проснись!
— Деточка, я в полном сознании! — крикнул он, закатывая глаза и обнимая соседку за плечи.
Магистрат допел песню, поднял руки над головой, будто ловя волну громовых аплодисментов и набрасывая ее мантией на плечи. Потом опустил руки, обоими указательными пальцами указывая на меня:
— Иди сюда.
И меня подняло в воздух, будто, пока я покупала билет, техники группы успели прицепить мне к поясу проволоку.
Публика ахнула, я закусила губу, чтобы не крикнуть. Потом я подняла голову — и увидела огонь. Это не был сон. Каким-то образом я снова попала в ад. Без Рауля. Утешало только то, что я видела золотой шнур, соединяющий мою душу с телом. Слабое утешение, потому что прочие нити, привязывающие меня к друзьям и родным, видны не были. Хуже того, золотистый шнур был покрыт чем-то зеленым и склизким. Я почти ощущала эту дрянь, как инфекцию в сердце.
«Проволока» разорвалась в десяти футах над сценой, и я упала, покатилась, как меня учили, не претерпев ни малейшего ущерба, потому что не была сейчас в истинном теле. Вскочив на ноги, я схватилась за оружие — но, естественно, ничего телесного при мне не было. Магистрат искренне засмеялся.
— Ну ты и порох! — воскликнул он, подходя ко мне и тесня к краю сцены. Я подумала спрыгнуть — но он просто притянул бы меня обратно.
— Как ты меня сюда перенес? — спросила я с большей храбростью, чем во мне сейчас было.
Он издали ткнул пальцем мне в лоб:
— Девушка, на тебе Метка — Ульдин Бейт кровью купила для тебя это духовное клеймо. И знаешь, что оно значит? Что я могу найти тебя всюду. И забрать твою душу, как только пожелаю.
Он усмехнулся. Прекрасный и жуткий демон, он мог бы красоваться на обложке «GQ» двенадцать месяцев в году. Но единственной моей реакцией был невероятный ужас, цепенящий мозг, оглушающий чувства. И я понимала, что очень быстро становлюсь именно такой овцой, какой он хотел меня видеть.
Я сжала кулаки. Хотя Кирилай был всего лишь призраком кольца, я ощущала на пальце его тепло, напоминающее мне о том, кто я. О тех, кто верит в меня. И волна отхлынула, давая мне возможность услышать собственный голос, придушенный, отчаянный, хриплый, наверное, от попытки перекричать страх.
Жас, это разводка. Мог бы он взять твою душу — хапнул бы ее первым делом. Ты бывала в переделках покруче — не часто, но бывала. И выжила. Просто стой, не отступая, и Бога ради, не давай себя запугать.
— Ты меня не сможешь здесь удержать.
— Я — Магистрат! — каркнул он, закидывая волосы назад, будто знал, как они красиво оттеняют его профиль. — Я все могу, что захочу. Видишь?
Он указал на публику.
У меня шея заскрипела от усилий не повернуться. Не посмотреть. И я не удержалась. Крики обожания сменились иными, и я, повернувшись и увидев, пожалела, что у меня нет ничего физического, чем блевать.
Зрители висели распятые — все до одного, прибитые к крестам, вертящимся, как ветряные мельницы. Все, кроме моего брата — его не было. О чем это говорит?
О том, что есть еще что-то в твоей власти.
Я попробовала шнур. Вообще-то я должна была иметь возможность вернуться по нему в собственное тело, но покрывшая его мерзость мешала, как шлагбаум. Надо придумать способ ее убрать, чтобы вернуться в тело. И побыстрее, уже золотистый цвет стал тускнеть. Если ждать слишком долго, эта линия пропадет, и я никогда не найду обратного пути.
Я посмотрела на Магистрата. Что ты и планировал с самого начала, подтирка адская? Держать меня здесь, пока у меня других вариантов не останется?
— Нравятся мне твои волосы, — сказал Магистрат. Я не отреагировала, поглощенная задачей продвижения по своей линии, но силой не удавалось снять покрывшую шнур слизь. — Знаешь, что означает этот белый клок? — спросил он меня. И продолжал, будто мы вели вежливую беседу: — Он говорит, что у тебя в аду есть очень близкий родственник, который коснулся тебя во время твоего посещения.
Тут я посмотрела на него, прищурилась и с трудом удержалась от угрозы. Все, что я могу сказать, подвергнет мать опасности.
Он захихикал от удовольствия.
— Вы вдвоем будете очень забавно смотреться.
— Я не останусь, — возразила я и закрыла глаза. Рауль, я тут крупно вляпалась. Идеи есть?
Ответа не было — да я и не ждала его, честно говоря. Очевидно, ад находится вне зоны действия сети.
Новый хор воплей заставил меня открыть глаза — на этот раз не из публики, из оркестра. Из глубины сцены вылетела группа бойцов. Все в белом, даже маски на глазах белые, и оружие их сверкало так, что глазам больно.
