— Увидишь что-нибудь подозрительное — звони, — сказала я.
Сейчас я накрыла ухо рукой, чтобы не было видно рычажка, отходящего от дужки, и посмотрела вниз, чтобы скрыть движение губ складками хиджаба.
— Да?
— Магулы слетаются.
— Как? Сюда?
— Да. Что вы задумали? — спросил он напряженным голосом.
— Это не мы, Аша. Кто-то сегодня еще ищет приключений.
— Мне войти?
— Ты уверен, что источник опасности здесь, внутри? Долгая пауза.
— Нет. На улице сегодня людно.
— Ну, мы уже внутри. Так что мы сделаем, что здесь можно будет. Ты бы не разведал пока вокруг? Посмотрим, что сможешь найти. И если понадобится помощь, звони. О'кей?
— О'кей.
Он отключился.
— Черт!
Я рассказала ребятам, что происходит. Они подумали оба, что среди публики находится еще один подосланный убийца.
— У этого Фархада должно быть полно врагов, — рассудил Коул. — В стране радикалов его взгляды, конечно же, встречают в штыки. Честно говоря, не понимаю, как он еще разгуливает на свободе. Либо ему везет, как фраеру, либо о нем только недавно услышали.
— Достаточно посмотреть на это сборище, — согласился Вайль. — Если они хотят, чтобы Фархад прожил подольше, не следует пускать никому не известный народ, вроде нас.
— Смысл всего этого — свобода, — напомнила я. — Эти люди хотят создать атмосферу, где можно просто прийти и слушать. Понимаешь? Как в Америке.
— Ага, и эта вся свобода приведет к тому, что убьют ключевого оратора, — возразил Коул.
— Черт вас побери! — прошипела я, и Вайль с Коулом повернулись ко мне. — Есть идея. Что, если вы перестанете конкурировать за титул самого хладнокровного агента месяца и поможете мне сообразить, как спасти человека столь наивного, что организует открытые форумы в Иране?
Вайль кивнул, показывая, что понял смысл моих слов.
— Народ толпится достаточно тесно, чтобы пройти по залу, не привлекая внимания. Время «секретной службы».
Хотя Коул работал у нас недавно, он понял, что хочет сказать Вайль. Мы когда не работаем, то тренируемся, и у Вайля любимое упражнение — «секретная служба». Смысл в том, что мы маскируемся, а потом пытаемся выделить друг друга из толпы. Так мы учимся сливаться с фоном, чтобы нас не обнаружили до — и после — акции. В данном случае мы искали не Коула в бейсболке и не Вайля в пластиковых очках и с кейсом в руке. Мы хотели найти киллера, которого учуял Аша.
Встав из-за стола, мы разошлись в стороны. У каждого компьютера сидел пользователь и двое-трое зрителей. Все столы заполнились, небольшие группы людей стояли в пространстве между ними, жизнерадостно болтая и ожидая, пока начнется вечер. Численность мужчин и женщин была примерно равной, атмосфера — как и должна быть в публике, ожидающей давно обещанного зрелища. У меня возникло ощущение, что мир тесен — бывает иногда за границей, когда я вдруг понимаю, что зияющие провалы в культурах и верованиях никогда не бывают широки настолько, что через них не перебросить мост. Всегда есть какая-то общая почва. Как, например, умение наслаждаться обществом единомышленников.
Фархада я заметила не сразу, потому что он был скрыт группой студентов. Я сперва подумала, что они сгрудились у компьютера: они то и дело разражались смехом — верный признак, что кто-то нашел веселый сайт в сети. Потом группа раздалась, смеющиеся лица были обращены к центру ее внимания. Он приветственно помахал прочей публике.
Что-то в нем было такое, что заставляло улыбнуться раньше, чем поймешь, что улыбаешься. Я очень мало встречала таких, как он, и потому мне трудно было сравнивать. Наша секретарша Марта, у которой муж священник, обладает той же добротой, но из нее не прет такая огромная, такая цветущая жизненная сила. Эта сила электричеством потрескивала в зале, и я не удивилась, что у меня волоски на шее встали дыбом, когда он подошел поближе.
Я оторвала от него взгляд и осмотрелась, сосредоточившись на тех, кто был рядом с ним. Вайль и Коул проследят за своими зонами, даст Бог, мы найдем злоумышленника вовремя и предотвратим задуманное несчастье. Не высмотрев пока никого, я обернулась к Фархаду — он сиял мне улыбкой.
— Очень рад вашему приходу, — сказал он, беря мои руки в свои и слегка кланяясь. — Ваше лицо мне незнакомо?
— Нет, — ответила я, опять же лишь потом осознав, что улыбаюсь. Как правило, на упражнении «секретная служба» этого делать не надо. Сбивает настроение.
— И откуда же вы сегодня приехали к нам в гости?
Я студентка из Канады, учу фарси, произнес мой мозг, как давно было отработано. Многократно. Я посмотрела в эти проницательные карие глаза в паре дюймов от моих и поняла, что врать не могу. Есть люди, которые просто требуют честности, они как концентрат сыворотки правды. Бабуля Мэй была такая. Посмотрит на тебя ножевым взглядом «ты мне тут не виляй», и ты уже лепечешь признание, не успев стереть с губ крошки печенья.
— Я из Америки, — ответила я. — Мы с друзьями приехали спасти вам жизнь.
Не знаю, какой я ожидала реакции. Может быть, как у Коула, который тихо пискнул у меня в ухе. Или как у Вайля, шепнувшего: «Что за глупая шутка!» Но уж точно не такой, когда он чуть склонил голову набок и спросил:
— Могу я до того произнести свою речь? Эти люди очень рисковали, чтобы меня услышать. Мне было бы неприятно их разочаровать.
Я кивнула, не успев задуматься.
— О'кей. — Я наклонила голову набок, а у него глаза заиграли лучиками, странно напомнив мне Кэма. — Так кто же вы такой?
Он сунул руки в карманы.
— Знаете поговорку, что самые заядлые моралисты — это бывшие грешники?
— А самые бешеные противники курения — бывшие курильщики?
— Именно. — Лучики заиграли сильнее. — В молодости я пошел служить в министерство безопасности. — Он посмотрел мне прямо в глаза, увидел потрясение и отвращение и добавил еще: — Я делал вещи невообразимые, за которые мне никогда не будет прощения. Я уродовал свой народ и свою страну. Вот это — единственный придуманный мной способ вернуть их на правильный путь.
— Не слабое было вам знамение, наверное, — сказала я сочувственно.
Не отводя глаз, он просиял от пришедшего воспоминания.
— Вы себе представить не можете, как меняет человека рождение ребенка.
Я вспомнила своего отца, который в день нашего с Дэйвом рождения был за границей.
— Да, — ответила я. — Не могу.
— Тогда слушайте, — сказал он.
Подойдя к столу в центре зала, он встал на ближайший стул. Даже не поднял руки, призывая к тишине — просто все остановились и стали слушать. Черт побери, подумала я ошеломленным умишком, он бы классно смотрелся в рекламных роликах Э.Ф. Хаттона.
