Я взглянул на изгородь и почувствовал странный прилив гордости. Мы сделали что-то вместе. Из всех, кто знал Маленькую Розу в Харуфе и участвовал в ее воспитании после проклятия, из всех, кто служил ей как своей принцессе и госпоже, я был, пожалуй, единственным, кто мог бы сказать, что сотворил что-то вместе с ней. У меня по спине пробежал холодок, хотя ни ветра, ни малейших признаков облаков в небе не было. Изгородь была платой за огород, но я не представлял, какой будет плата за изгородь.
– Вернемся завтра, чтобы проверить, привлекли ли мы чье-то внимание, – сказал я.
– Хорошо, – кивнула она. Мы оба помнили, что гномы – робкие существа.
Гранат был просто превосходный.
Глава 18
По дороге назад в ущелье мы не разговаривали. Дорога шла в основном под гору, и Маленькая Роза сосредоточилась на том, чтобы ничего не уронить на ходу. Я нес рюкзак и тот узел, что был побольше, но она не слишком хорошо держала равновесие с грузом в руках, а ее босые ноги легко могли поскользнуться на спуске. К тому моменту, как мы добрались до ущелья и склонились к воде, чтобы попить, солнце уже почти село – во всяком случае, скрылось из узкой прорези в горах над нашим укрытием. Маленькая Роза набрала воды в котелок. Я убрал камушки и ветки, из которых складывал свое послание Сауду, но приберег их, чтобы оставить новое, когда мы в следующий раз уйдем из пещеры.
– Расскажете мне про Харуф? – попросил я, когда она поставила котелок на огонь и отошла в сторону, предоставляя мне заняться ужином. – Мама рассказывала мне в основном про вас.
– Конечно, – согласилась она, усевшись напротив. Задумавшись на мгновение, она провела пальцами по окантовке своего платка, но тут же опомнилась и волевым движением сложила руки на коленях.
– Что-нибудь из стародавних времен, если можно, – сказал я. – Не про сам Харуф, а про то, как он появился.
Она кивнула, помолчала немного, продумывая, что сказать, и наконец начала рассказ.
– Когда моя прародительница, сестра Королевы-Сказочницы, повела свой народ через пустыню, с ней были не только ее сородичи. – Я накрыл котелок крышкой и уселся, приготовившись слушать. Те люди были родней и мне, хоть и отдаленной. – Видишь ли, ей пришлось покинуть сестру, потому что королеве нужно было править страной и воспитывать детей, которым предстояло унаследовать ее каср и земли. Королева-Сказочница родила детей позже большинства женщин, потому что Король-Добронрав не посещал ее спальню, пока не завоевал ее доверие, а на это ушло много времени. Дети ее сестры уже достаточно выросли, чтобы проделать путь через пустыню, и все, за исключением одного, отправились с ней. С ними отправились и семьи их будущих супругов, последовавшие за сестрой королевы, потому что верили в ее силу. Так что караван получился длинным.
Я слышал разные версии этой истории раньше, потому что в Камихе ее тоже рассказывали, но Маленькая Роза излагала ее в непривычном для меня ключе. Так, я не знал про детей Королевы-Сказочницы. Мужчин в Камихе, от которых я слышал эту историю, не интересовало, откуда взялись наследники – только то, что они были. Я откинулся назад, позволяя словам принцессы окутать меня со всех сторон.
– У них было бессчетное количество верблюдов, подаренных отцом Королевы-Сказочницы, который был величайшим торговцем своего времени, – продолжала Маленькая Роза. – Были у них также козы и овцы, а Король-Добронрав обещал прислать и лошадей, как только у них появятся конюшни.
Она сделала паузу, и я не мог прочитать выражение ее глаз. Эта история принадлежала нам обоим, но у нее была опознавательная черта, безошибочно связывавшая ее с теми, кто пришел из пустыни. Возможно, из-за этого она принимала ее ближе к сердцу.
– Ухаживать за таким обширным хозяйством было сложно, – продолжала Маленькая Роза. – Хотя в караване было много опытных пастухов, а повседневные дела можно было поручить детям, в пустыне было мало корма для скота, а в вади недостаточно воды. Некоторые хотели вернуться и подождать более благоприятных обстоятельств для путешествия.
– Но моя прародительница помнила ночь своей свадьбы и волшебных созданий, которых сотворила ее сестра. Она знала, что не всегда можно полагаться на удачу и что обстоятельства можно изменить, если хорошенько потрудиться. И наконец, она знала, что творения ее сестры ушли в горы до нее, и была уверена, что выход найдется. Она говорила своим спутникам ободряющие слова и вела их за собой. Спешить им было особенно некуда, так что они двигались медленно и осторожно. Каждый вечер они тщательно выбирали место для стоянки, а каждый день оставляли на песке камни, размечая свой путь. Всякий раз, как они пересекали вади, моя прародительница отмечала, какого уровня достигала вода во время разлива.
– Так и появился торговый маршрут, который мы называем Великим шелковым путем. Они разметили дорогу до касра и стоянки для караванов. Привлеченные магией созидания, волшебные существа спустились с гор, чтобы понаблюдать за работой. Они увидели, что каравану не хватает еды и воды. Драконы, единороги и фениксы мало чем могли помочь, но эльфы питали особую нежность к козам, а феи – к овцам, так что они убедили гномов, которые не умели летать, прийти на помощь. Они принесли их на себе в пустыню и разместили в тени олеандров, росших вдоль вади. Гномы, покопавшись в земле, призвали затаившуюся в ней воду наружу. Люди и животные больше не мучились от жажды, растения не чахли, и тем самым великое путешествие моей прародительницы было спасено от краха.
Я приподнял крышку котелка, чтобы помешать похлебку. Я понял, почему она выбрала именно эту историю.
– А сестра Королевы-Сказочницы что-нибудь подарила гномам, чтобы отблагодарить их за работу? – спросил я. – Или этот обычай появился позже?
– Я знаю, что ты с недоверием относишься к магии, Йашаа, и с чего бы тебе думать иначе? – отметила принцесса. Она рассуждала здраво. Мне всегда хотелось следовать ее советам, даже если они противоречили моей натуре. – Ты видел только плохую сторону магии, она отняла у тебя тех, кого ты любил.
Этого я не мог отрицать.
– Но я видела магию с обеих сторон, – сказала она. – Я, испытавшая на себе и ее дары и проклятие, и постоянно чувствующая борьбу между этими двумя силами внутри себя. Йашаа, иногда магия стоит той цены, которую приходится за нее заплатить.
– Стоит ли? – спросил я. – Арва осиротела в десять лет, Тарик в двенадцать. Спросите у них. Ваш собственный народ голодает, потому что деньги, на которые они могли бы купить еду, уходят на одежду. Им приходится выбирать между зимней одеждой и полным желудком, и это ваша вина.
– А твоя мать умирает, – ледяным тоном сказала она. – Я все это знаю, Йашаа. Не забывай, большую часть своей жизни мне пришлось провести в башне, где я не могла делать ничего, кроме как смотреть на страдания своего народа, не в силах ему помочь. Моя боль отличается от твоей, и, возможно, она не так сильна, но она моя, и я не собираюсь выслушивать, как ты принижаешь ее значение.
Вся дружелюбность между нами испарилась.
