Холм, гравий, высокая трава, велосипед с привязанным к рулю шлемом. Память Гамаша не зафиксировала никакой палки. Никакой ветки. Только овраг, траву, рыдающую мать и холодное тельце ребенка.
Он встал:
– Полиция ее не нашла. Мы должны вернуться туда и поискать. Давайте-ка переоденемся и встретимся здесь.
Двадцать минут спустя они вышли из машины Гамаша в свободных брюках, свитерах, куртках и резиновых сапогах. Вчетвером спустились по невысокой насыпи и принялись искать.
Но палки Лорана нигде не было.
Ни в овраге. Ни на обочине грунтовой дороги. Ни в высокой траве, ни в круге вытоптанной травы, ни вдоль кромки леса.
Арман поднялся на вершину холма и представил, как Лоран несется вниз по склону на своем велосипеде. Представил последние мгновения Лорана.
Вниз, вниз, вниз. Лоран набирал скорость, его ноги крутили педали, а палка почти наверняка торчала вперед, как копье. Рыцарь, геройски скачущий на врага.
Но тут что-то случилось. На его пути оказалась выбоина или кочка. На языке старых обитателей кантонов – колдобина.
Арман встал у вероятной точки – у рытвины. Испугался ли Лоран, вылетев из седла? Гамаш подозревал, что нет. У мальчишки, наверное, от возбуждения голова пошла кругом. Может быть, он даже закричал: «Колдо-о-о-о-обина!»
Взлетел в воздух. А потом его не стало.
«Тупая травма головы» – так сказано в отчете. Но вскрытие не могло определить душевную травму всех, кто любил мальчишку.
Арман встал на выбоину, приподнялся на цыпочки, вытянул перед собой руки. Вообразил, что взлетает в воздух, летит. Сначала вверх, вверх, а потом – вниз. В овраг.
Куда же в таком случае могла упасть палка? Возможно, на большом расстоянии от Лорана, вылетела из его маленькой руки, как метательное копье.
Рейн-Мари, Оливье и Габри принялись повторять его действия и искать в наиболее вероятных местах, затем в наименее вероятных.
– Пока ничего, – сказала Рейн-Мари, оглянулась и увидела, что мужа нет поблизости.
Он стоял на том месте, куда упал Лоран, вглядываясь в землю. Потом повернулся и осмотрел склон холма.
– Нашли что-нибудь? – спросил Оливье.
– Нет, – ответил Габри, смещаясь ближе к лесу. – Здесь только трава и размокшая земля. – Он поднял ногу, и почва издала чавкающий звук, неохотно отпуская резиновый сапог.
Арман вернулся на дорогу и пошел в противоположном направлении по холму. Рейн-Мари, Габри и Оливье последовали за ним.
– Не нашли? – спросил Гамаш.
Они отрицательно покачали головой.
– Может быть, ее подобрали Ал и Иви, – сказал Оливье.
Но все понимали, что шансы на это невелики. Родители Лорана и себя-то с трудом смогли подобрать.
– Может, он ее потерял, – предположил Габри.
Но они знали, что Лоран мог потерять палку только вместе с рукой. Для мальчика это была не просто палка.
Услышав звук подъезжающей машины, Ал Лепаж вышел из сарая. На нем была рабочая одежда, и он вытирал свои большие руки.
– Арман.
– Ал.
Мужчины обменялись рукопожатием, а Рейн-Мари обняла Ала.
– Иви дома? Я привезла картофельную запеканку.
Ал показал на дом и, когда Рейн-Мари ушла, повернулся к Гамашу:
– Это дружеский визит?
– Не совсем.
Арман и Рейн-Мари высадили Габри и Оливье в деревне, а сами поехали на ферму Лепажей. Арман внимательно посмотрел на Ала. Тот стал похож на бумажный пакет, который смяли, перед тем как выбросить. Но Арман впервые по-настоящему вгляделся в его лицо и увидел не только бороду и морщинистую кожу, но и светло-голубые глаза миндалевидной формы. Глаза Лорана. И его нос. Тонкий и длинноватый для такого лица. Нос Лорана.
– У меня к вам вопрос.
Ал показал на бревно, и они сели бок о бок.
– Скажите, палка Лорана у вас?
Ал посмотрел на Гамаша как на сумасшедшего:
– Его палка?
– Он всегда носил ее с собой, но мы не смогли ее найти. Вот и подумали, может, вы ее взяли.
Прежде чем Ал ответил, прошла целая вечность. Арман безмолвно молился, чтобы Ал сказал: «Да-да, я ее взял». И тогда Арман и Рейн-Мари смогут поехать домой и начать долгий процесс воспоминаний о живом мальчике и прощания с мертвым.
– Нет.
Ал не мог заставить себя взглянуть на Армана. Его миндалевидные глаза остекленели из страха увлажниться. Но губы дрожали, а на подбородке образовалась ямочка.
– Было бы хорошо ее вернуть, – выдавил он наконец.
– Мы попытаемся найти ее для вас.
– Я подарил эту палку ему на день рождения.
– Oui.
– Работал над ней каждый вечер, после того как он ложился. Он хотел айфон.
– Нет, не хотел, – возразил Арман.
– Ему девять.
Гамаш кивнул.
– Девять, – прошептал Ал Лепаж.
И они уставились в разные стороны. Перед глазами отца возник мир, в котором девятилетние мальчики умирают от несчастных случаев. Гамаш видел перед собой мир, в котором случаются вещи и похуже.
– Она должна быть там, где мы нашли Лорана, – сказал наконец Ал. – Если ее не забрали копы.
– Нет. Мы искали ее там. И полиция ее тоже не нашла. Если палки нет здесь, дома, и нет там, где нашли Лорана, то мы должны ее найти.
– Зачем?
Гамаш не стал медлить. Он понимал, что для таких слов никогда не бывает подходящего времени.
– Это может означать, что Лорана, возможно, убили где-то в другом месте и сбросили в овраг.
Ал открыл рот, и слово готово было сорваться с его губ. Может быть, «зачем». Или «что». Но он так и не проронил ни звука. И Гамаш увидел, как отец Лорана закрыл свой дом, собрал все пожитки и переехал. В тот другой мир. В котором совершают преступления. В котором убивают девятилетних мальчиков.
Арман Гамаш был перевозчиком, паромщиком, доставившим Ала в тот жестокий мир.
А для тех, кто попал туда, пути назад уже не было.
– Вы говорите – палка? – Голос Жана Ги в телефонной трубке сорвался на пронзительный крик.
– Oui, – ответил Гамаш.
Он стоял в своей гостиной и смотрел через окно на деревенский луг. Там были Клара и Мирна – сидели на скамье, болтали с месье Беливо.
– Вы хотите, чтобы я пришел к старшему инспектору Лакост и сказал, что мы должны заново открыть дело о смерти Лорана Лепажа, расследование, которое мы проводили только из уважения к вам, и все из-за пропажи какой-то палки?
