На третьем курсе Леню избрали парторгом. С того дня он уже в цеху не работал, немного легче стало: занимался в комнате институтского парткома. Жили очень тесно, заниматься негде. В нашей комнате около дверей направо плетеная этажерка и кровать — папа с мамой спали, около окна стоял сундук — зеленый, обитый железом, с Урала привезли. На этом сундуке, подставляя стулья, спали моя сестра Лида и сестра Лени — Вера. А мы на полу спали: я и Леня. Галина кроватка в углу стояла, потом еще Юра появился. Дед Лени — Яков Ильич — спал на кухне. В другой маленькой комнатке жили сестра Лениной мамы с мужем и двумя детьми. Вот сколько нас было в двухкомнатной квартире».
Так жила в ту пору вся страна, весь ее народ. Но то была и пора великих свершений, которые отчетливо, зримо преобразили облик Родины. Люди тяжело жили, но четко видели перспективу к лучшему, и не в пустых агитаторских призывах (кто и когда им верит?), а именно в своих личных планах и чаяниях. «Жить стало лучше, жить стало веселее», — сказал в ту пору любимый народный вождь. И это было истинно так. Исчезли безработные, беспризорники, уличные проститутки, игорные дома, круто укоротили бандитов, которые в годы разрухи и ослабления правопорядка невиданно расплодились. Зато на новых заводах тысячами сходили с конвейеров отечественные автомобили и самолеты, трактора и танки, многое иное, чего прежняя Россия не имела отродясь. И стало появляться великое искусство, высокое по уровню и подлинно доступное народу, что в мировой истории случалось только во времена подлинного общенационального подъема.
Уже студентом Брежнев становится сначала парторгом своего факультета, а потом и целого института, назначается директором вечернего рабфака, который готовил будущих студентов из числа рабочих. Наконец, в январе 1935 года он защищает на «отлично» диплом: «Проект электростатической очистки доменного газа в условиях завода имени Ф.Э. Дзержинского». Работа была связана с практикой его завода, что и требовалось временем. Брежневу было присвоено звание инженера-теплосиловика. Профессия узкая, но опять-таки насущно необходимая в стремительно развернувшейся индустриализации.
На родном заводе Брежнев предстал теперь в новом качестве — начальником смены силового цеха. Время было напряженное, продукцию металлургических заводов с нетерпением ждала вся промышленность страны. И в это самое время его, кому уже близилось тридцать лет, отца двоих малолетних детей, призывают в Красную Армию рядовым. И он охотно отправляется на призывной пункт. Для очень многих читателей этот простой тогда случай нуждается в пояснениях…
В России, императорской ли, советской, служба молодых мужчин в Вооруженных Силах была непременным долгом, причем почетным. Тех молодых людей, которые волей-неволей этой службы не проходили, не очень ценили на работе, и женихами они считались не самыми лучшими. Так было ранее и в дворянских семьях, и в крестьянских, а позже в равной мере у комиссаров и беспаспортных колхозников. При Советах армейская служба ценилась особенно высоко. Парень из самой простой семьи, окончивший провинциальную школу, демобилизовавшись после службы с хорошими характеристиками, мог запросто поступить на любой факультет МГУ или ЛГУ. Так было, в том нет ни малейшего преувеличения, это может подтвердить любой пожилой человек.
Это теперь, когда сынки из богатых семей не считают позором «закосить» с фальшивой медсправкой, когда сумасшедшие (или подкупленные за баксы) пресловутые «солдатские матери» вопят по еврейскому нашему телику об ужасах «дедовщины», — да, теперь это кажется чем-то необычным. А вот Леонид Брежнев, процветающий инженер передового по тем временам производства, уходил на солдатскую службу, ну, не с восторгом, может быть, кто знает, но безусловно с чувством исполняемого высокого долга. И еще: человек практичный, он четко понимал, что служба эта ему потом зачтется.
Направили не очень молодого призывника на другой конец Советской державы, в город Читу, Забайкальский военный округ. То был округ приграничный, а граница — самая, пожалуй, напряженная среди тысяч километров нашей пограничной линии. Уже в 1931 году японские войска вторглись в Северный Китай, а через год основали кукольное «государство» Маньчжоу-Го. Но планы-то у самураев были обширные, они помнили, как в годы белогвардейщины их части стояли аж в Омске. Так почему бы не вернуться опять в богатую Сибирь?..
Забайкальский округ в то время сильно укрепляли, в частности, впервые созданными у нас в стране танковыми подразделениями. Брежнев, возможно, гордился, самолично ощущая продукцию своего металлургического завода, преобразованную в танковую броню. Служба шла как обычно: отслужил курсантом в полковой школе, освоил управление боевой машиной. Здесь-то и привилась ему любовь к быстрому движению, водителем он на всю жизнь остался прекрасным. Член партии в ту пору — редкость среди новобранцев, и вскоре он становится политруком танковой роты. Воинских званий тогда в Красной Армии не существовало, это было что-то вроде современного лейтенанта.
Отслужив в танковой части около года, Брежнев демобилизовался и в ноябре 1936 года вернулся домой в Днепродзержинск.
Вдова его позже вспоминала о тех временах:
«Попал он в танковую часть политруком роты. Писал редко, потому что занятий было много. Отслужил и вернулся перед октябрьскими праздниками. Тогда-то папа его и умер. Он очень болел — у него был рак. Тяжело болел. Ну, Леня приехал, похоронили отца. На работу пошел, и тут его избрали или назначили, точно не знаю, заместителем председателя горсовета».
Как видно, невеселые новости встретили недавнего политрука в родном доме. Но на родной завод он вышел сразу же. Впрочем, его, опытного и образованного инженера, поставили уже не на прежний участок, а директором вновь созданного Днепродзержинского металлургического техникума. Он любил работать с людьми и назначение принял охотно. Но и тут довелось ему проработать очень недолго, в ту пору жизнь шла стремительно и бурно. Вот что рассказал он сам в позднейших воспоминаниях:
«Вскоре после возвращения из армии меня избрали заместителем председателя исполкома Днепродзержинского горсовета. Председателем был тогда Афанасий Ильич Трофимов, старый член партии, моряк-балтиец, участник Октябрьской революции, рабочий нашей Дзержинки. Образование он имел небольшое, очень обрадовался моей инженерной подготовке и сразу предложил ведать в исполкоме вопросами строительства и городского хозяйства…
В Наркомтяжпроме мне удалось получить ассигнования, и мы проложили трамвайную линию от Баглея до площади Ленина — настоящее торжество было, когда красные вагоны побежали через весь город. Помню, как возвели (за шестьдесят два дня) красивое здание, в котором и сегодня помещается Дворец пионеров… В городском Совете Днепродзержинска я был более года».
В горсовете Брежнев ведал сугубо хозяйственными делами. Должность была весьма хлопотливой. И не только потому, что промышленный Днепродзержинск тогда стремительно рос и развивался, а значит, недоставало жилья и всякой, как тогда выражались, «бытовки», то есть, по-современному, сферы обслуживания. Советская власть была истинно демократической, отвечать перед народом за нехватку столовых или детских учреждений приходилось исполкому. Граждане знали свои права, жаловались, а к жалобам положено было прислушиваться. А ведь были еще и жалобы «наверх», а то и в газеты. Это теперь, когда газетные полосы заполнены пресловутым «компроматом», на них никто и внимания не обращает. А в ту пору критика в печати, это… Такие примеры мы здесь еще приведем.
