Я чуть не взорвался от возмущения, но Брежнев, предупреждающе приложив палец к губам, сказал Гришину: «Ты, Виктор Васильевич, все проверь, если кто-то дал указание прорабатывать покойного, отмени, и потом мне доложишь». И добавил несколько лестных фраз об Иноземцеве.
Когда он отключил аппарат, я не смог удержаться от комментария: никогда не думал, что члены Политбюро могут так нагло лгать Генеральному секретарю! Брежнев только ухмыльнулся. Возможно, он считал такие ситуации в порядке вещей. Нас с Бовиным обуревали смешанные чувства. С одной стороны, мы были рады, что удалось предотвратить плохое дело. А с другой — озадачены ситуацией наверху и моральным обликом некоторых руководителей, облеченных огромной властью».
После циничного рассказа, как высокопоставленные прислужники обдуривали престарелого Генсека, очень смешно читать возмущение Арбатова, как он страдал от низкого морального облика «некоторых руководителей»… Уж чья бы корова мычала! Интриган-партаппаратчик Георгий Аркадьевич, старательно скрывавший от начальства свой «пятый пункт», к тому времени уже успел пролезть кандидатом в члены ЦК КПСС и депутаты Верховного Совета СССР, заслужить два ордена Ленина и орден Октябрьской Революции, множество иных наградных побрякушек и званий. И всего этого он достиг при безупречном моральном облике и никогда «нагло не лгал» своему Генеральному секретарю…
Впрочем, гораздо любопытнее иное. Николай Израиле-вич ушел в иной мир, похоронен по высшему разряду на номенклатурном кладбище, чего же потом-то было беспокоиться его друзьям-соплеменникам Арбатову и Бовину? А было отчего. Партийная комиссия горкома могла многое бы раскопать не только в денежных злоупотреблениях, а и во многом ином. Например, о своеобразном «подборе кадров» в элитном институте, про частые зарубежные командировки и странный подбор иностранных гостей, многое иное. Еще опаснее с КГБ: их люди без труда определили бы, что рекомендации Института мировой экономики, направляемые в ЦК и правительство, почему-то выгодны экономике не нашей, а западной… А ведь эти опасные ниточки потянулись бы и за пределы иноземцевского заведения… Куда же?
Однако Леонид Ильич все это уже плохо понимал…
В конце его деятельности брежневские «идеологические качели» перестали делать осторожные движения вправо-влево и застыли в некой вполне определенной позиции. Русско-патриотической ее никак уж нельзя было назвать. Это принесло потом неизмеримые несчастья и горести всему многонациональному советскому народу.
Итак, из Кремля и Старой площади на здоровую и спокойно развивающуюся страну пополз, как удушающий туман, пресловутый застой. Ясно, что именно оттуда выполз предатель Горбачев. Тут нельзя не удержаться от сравнения. Вся прозападная либерально-еврейская тусовка уже с начала нынешнего века галдит о наступившем в России новом застое. Не без оснований галдит, нельзя тут не согласиться.
Вспомним русофобские шабаши на березовско-гусинском телеэкране — теперь приутихли. Или жуткую истерию, которую учинили при трагедии с подводной лодкой «Курск» — ныне сквозь зубы рассказывают о новейших ракетах, лучших в мире. Всенародно рыдали о судьбе чеченских работорговцев и фальшивомонетчиков — умолкли. Застой для этой публики наступил? С их точки зрения, да, но мы, российские граждане, о том жалеть не должны. После того, как пик тяжелейшей болезни у человека прошел, ему крайне полезно крепко выспаться или хотя бы подремать. Так что нынешний якобы «застой» российскому обществу ныне полезен, а вот брежневский застой (уже без кавычек) принес стране самые тягостные последствия.
Остановка брежневских «качелей» на мертвой точке породила неизбежный застой в идеологии. Для идеократической Советской страны это было смертельно опасно, ибо политика определилась сверху, от тех идей и взглядов, которые в каждый данный период господствовали в правящих верхах. И вот всякое движение идей исчезло, быстро превратилось в окаменелую догму, своей тоскливой скукой раздражавшую всех — левых, правых, красных, белых, любых.
Конечно, обе стороны продолжали как-то бороться и в этих условиях. Либералам-западникам помогал Запад и его «голоса». Патриоты пытались действовать исподтишка, пользуясь отдельными сочувствующими в армии и даже госбезопасности.
Однако именно руководство госбезопасности (лично Андропов и тогдашний начальник Пятого управления Ф. Бобков), действуя решительно и даже нагловато, полностью разгромили «русскую партию». А «еврейскую партию» они же, так сказать, законспирировали. Об этом мы подробно тут говорить не станем, ибо к описанию деятельности Брежнева данный сюжет прямо уже не относится. Мрачная та история изложена в наших книгах об Андропове. Чего стоит одна лишь андроповская записка от 28 марта 1981 года «Об антисоветской деятельности Иванова A.M. и Семанова С.Н.». Всем членам Политбюро разослал, а не только одному Брежневу, как когда-то! Добавим уж в заключение, что совсем недавно о борьбе «русской» и «еврейской» партий вышли две монографии: Н. Митрохин. Русская партия. М., 2003 и А. Байгушев. Русская партия внутри КПСС. М., 2005. Читайте и размышляйте. Первой заявила о себе, как и следовало ожидать, «еврейская партия». «Русская» же, естественно, медленно запрягала, зато быстрее поскакала. Книга А. Байгушева и ярче, и глубже по выводам.
Теперь — о мелком политическом происшествии в заключительную пору Брежнева. Впрочем, это весьма характерный случай для той эпохи и некоторых известных лиц. 11 мая 1982 года исполнилось 80 лет маршалу Москаленко. Ввиду его высокой номенклатуры вопрос рассматривал Секретариат ЦК. Так как вторую Звезду Героя он получил три года назад, то решили наградить его орденом и дать статью в журнале «Огонек». Редактор «Огонька» многоопытный Сафронов позвонил маршалу и спросил, кого бы он пожелал видеть своим автором. А как раз в декабре 1981-го вышла моя статья о его мемуарах в «Молодой гвардии», ему весьма понравившаяся. Он и предложил Сафронову меня. А я тогда после записки Андропова был выкинут из журнала «Человек и закон» и обитал в скромнейшем «Альманахе библиофила». Ведал ли Москаленко о моих приключениях? Не знаю. Но редактор-то «Огонька» знал все точно. И он молча взял на юбилейную статью другого автора. А мог ведь осторожно намекнуть о том маршалу, а лихой маршал, не привыкший к отказам, мог бы по спецсвязи позвонить, что называется, кому угодно, включая и своего бывшего начальника Политотдела… Это мы к вопросу о роли личности в истории.
В самые последние несколько лет своего правления Брежнев совсем отошел от идеологических вопросов. Этим полностью занялись престарелый интернационалист Суслов, но особенно Андропов, чьи взгляды и пристрастия ныне хорошо известны. Их руками «русский фланг» был в ту пору разгромлен. Со скандалом сменили руководство патриотических центров — издательства «Современник», газеты «Комсомольская правда», журналов «Человек и закон» и саратовской «Волги». Другим в назидание, что все «другие» и поняли.
То, о чем предупреждал Брежнева мудрый Шолохов уже в 1978 году, еще более усилилось, не встречая отпора с противоположной идейной стороны. У либералов-западников был и оставался мощный пропагандистский союзник за рубежом. А русские патриоты? Их ни на каком Западе, да и ни на каком Востоке не жаловали тогда. И тут придется вспомнить слова простого русского мужика из замечательного кинофильма «Чапаев»: «Некуда крестьянину податься»…
