– Что же вы такое сделали? – спросила я с легким беспокойством.
– Все продала! – гордо ответила она.
И это оказалось правдой: толпы любопытных людей весь день дефилировали тут, и она сбыла все мои фонды – за полцены от той, какую я сама заплатила. Неудивительно, что наше место стало внезапно популярным. С финансовой точки зрения это было предзнаменование. Лондонский опыт оказался в крайней степени развлекательным, сделал мне прекрасную рекламу и позволил завязать чудесные дружеские отношения, но что касается денег, я столкнулась с удивительным английским обычаем: здесь скорее умрут, чем раскошелятся. Савила Род спокойно жила в кредит с солидным обоснованием. Но мои французские оптовые продавцы требовали немедленной оплаты. Чтобы поддерживать парижскую атмосферу в лондонской авантюре, мне пришлось привезти почти все из Франции. Вопрос кредита в Лондоне претерпел за последние годы большие изменения. Скиап вела в Лондоне жизнь, полную очарования. Люди устремлялись в дом номер 36, и меня удивлял контраст между самым мужским городом мира Лондоном и самым женским – Парижем.
В моем особом, постоянно меняющемся ремесле требуются контрастирующие точки зрения и ценности, но они должны быть старательно уравновешены и подогнаны, чтобы достичь столь необходимых ритма и гармонии. По мере накопления опыта мой ум становился все более восприимчивым; и в течение всех последующих лет до самой войны я выплескивала идеи подобно фейерверку.
Эскиз платья Скиапарелли, 1930
Я всегда испытывала пристрастие к тканям и больше, чем многие из моих коллег, сотрудничала с производителями текстиля. Они были за это благодарны, и у меня установились с ними прочные связи. В течение многих лет они делали для меня все возможное: мне первой демонстрировали еще неизвестные, новые ткани, впрочем, это продолжается и до сих пор. Я выпустила тысячи новинок, что потребовало большой смелости: тут и кора дерева, и целлофан, и солома, и даже стекло. А расцветки, расцветки, расцветки!
Я стала интересоваться английскими тканями и ездила на всевозможные фабрики Англии и Шотландии. Об острове Скай тех времен, которому охотно и плодотворно покровительствовали герцог и герцогиня Йоркские (ставшие впоследствии королем и королевой), у меня сохранилось до сих пор живое воспоминание, но я едва не лишилась возможности туда попасть, потому что наш маленький самолет, сделав несколько кругов, совершил вынужденную посадку посреди чистого поля. Нас все же заметили и повезли в дом Данкана Маклеода из Скиборда, где производились некоторые виды твида, самые удивительные из существующих. Вся семья «жила вне жизни», и это было мило. Они спустились к обеду вместе с детьми в восхитительных разнообразных тартанах
[49], розовых, синих, голубых, салатных, украшенных пуговицами из топазов и аметистов. Эти люди излучали радость жизни, хотя были не более чем членами великого клана ремесленников. Мужчины в своих фантастических нарядах выглядели более мужественными, чем городские жители, считавшие, что любое цветное пятно на куртке лишает их мужского достоинства. А тут, в этой незабываемой среде, красота сочеталась с предельной простотой.
Вечернее платье от Скиапарелли, 1930
Рано утром дети, уже прекрасно одетые, в разноцветных килтах, вошли в мою комнату – ну прямо веселые щенки, которым хочется поиграть. Время я проводила в поездках на прядильные фабрики, выбирала цвета и модели, полная восхищения умением и безошибочным врожденным вкусом тех, кто рисовал ткани. Мне показали различные травы и растения, из которых готовили краски, абсолютно натуральные, и объяснили, почему различные модели произведены тем или другом способом. Я многое узнала и охотно провела бы со своими хозяевами несколько месяцев.
Я нанесла визит главе клана, почтенной леди Маклеод. Она жила в большом замке на самой высокой точке острова, он вызывал в моем воображении повести Вальтера Скотта. На ней было длинное черное платье из бумазеи
[50], украшенное брошью с кернгормом
[51].
Милые Маклеоды! Впоследствии я встречала представителей этого клана во Франции и в Америке, каждый занимался своим делом, их внешний вид был совсем другим, но все они обладали этой ловкой и непринужденной грацией.
Некоторые погибли во время войны. Даже райский остров Скай опустошен войной.
В Шотландии я впервые увидела черных овец, заставила их постричь и превратила шерсть в замечательные ткани, слегка напоминавшие арабские тяжелые шерстяные.
Имена знаменитых людей, которые дефилировали перед «Аппер-Гросвенор-стрит, 36», составили бы небольшой «боттенмонден»
[52]. Мой персонал был вежлив и способен на многое. По-настоящему мы никогда не спорили, только по одному поводу – перерыв для чаепития. Я никогда не могла понять, почему все должны прерывать свои занятия из-за этой черной смеси, которую, на мой взгляд, пить невозможно. Меня это доводило до бешенства. Быть может, я несправедлива, но долгие часы полуденных завтраков во Франции точно так же мешают работе.
Герцог Кентский, ныне покойный, часто посещал мои ателье и в Париже, и в Лондоне, живо интересовался всем происходящим, особенно его занимали социальные проблемы, и мы проводили долгие часы за разговорами в моей маленькой комнате наверху.
Самое большое переживание в моей жизни, и обязана я этим Ноэлю Коуарду
[53], было представление его «Кавалькады». Я полагаю, что этот спектакль станет классикой, а также моментом патриотизма в театре. Очень жаль, что спектакль такого жанра нельзя увидеть сейчас и в будущем. Сидя на авансцене, я плакала, оцепенев от нахлынувших чувств. Другие комедии Ноэля Коуарда искрились остроумием, блистали умом и мыслями, но «Кавалькада» – это гениальное произведение.
Графиня Эдит де Зоппола в модели от Скиапарелли, коллекция зима 1931 г. Фото Эдварда Стейшена
