— Мариус, теперь я действительно начинаю нервничать. Я не такой мореплаватель, как ты. Я хочу чувствовать под ногами твердую почву, когда мистраль разойдется по-настоящему, можешь ты это понять?
— Я и не при таких условиях ходил под парусом, — возразил Мариус, — и уж наверняка не позволю какому-то смехотворному мистралю взять над собой верх.
— Мы обещали, что вернемся в четыре часа и Максимилиан заберет нас. Я не хотела бы заставлять его ждать.
— Этот милый Максимилиан может ждать, пока не почернеет. Он по-любому меня уже раздражает. Или ты думаешь, я не заметил, что он на тебя глаз положил? Он зарится на тебя, это и слепой увидит!
Инга опять засмеялась, но на этот раз ее смех даже ей самой показался неестественным.
— Мариус, теперь ты точно сочиняешь. Его интересует Ребекка, а к нам он просто доброжелателен. Не накручивай себя сейчас!
— Было ясно, что ты это скажешь. Тебе, конечно, приятно, как он к тебе подмазывается. Ты когда-нибудь задумывалась, что мне все это не так забавно, как тебе?
В голосе мужа прозвучали нотки, которых его жена раньше не слышала. Она нерешительно посмотрела на него.
— Это сейчас игра или нет? Если это игра, то я хотела бы ее закончить. Я боюсь моря. Я хочу вернуться в порт.
— А я сказал, что сейчас мы слиняем и обернем лодку в деньги!
— Ты что, рехнулся? Ты ведь это не всерьез?
Инге был незнаком не только нынешний тон Мариуса, но и такой его взгляд.
— Если я что-то говорю, то всегда говорю серьезно. Это ты должна когда-нибудь понять.
— Но это же… это же безумие! Мы ведь не можем сделать что-то, что… что просто-напросто преступно! И зачем? Нам ведь на самом деле не так уж и плохо. Ты хочешь украсть яхту и остаток своей жизни скрываться от полиции?
"Это безумие, — подумала Инга, — это совершенно нелепая, сумасшедшая ситуация. Почему он не остановит эту игру?"
— Это причинит той дряни приличные страдания, — сказал Мариус, — если яхта навеки исчезнет.
— Та дрянь? Ты имеешь в виду Ребекку?
— А кого же еще? Это ведь ей, кажется, принадлежит эта штука.
Инга теперь уже полностью оделась и натянула свой спасательный жилет. Она все еще не могла как следует понять, что происходит, и надеялась, что Мариус вот-вот повернет к ней свое смеющееся лицо и все будет в порядке. Это незнакомое выражение в его глазах — она еще никогда его не видела, поэтому испугалась.
Сам Мариус в это время занялся запуском двигателя в кормовой части яхты. Тот никак не желал работать, и хотя Мариус долго пробыл в прохладной воде, у него молниеносно потек ручьями пот по лицу и рукам. Он был взволнован и агрессивен. Он стал другим.
— Ты хочешь плыть с включенным мотором? — спросила Инга. — Дополнительно к парусам?
— Ты же все время твердишь, что нам надо поспешить из-за мистраля. С мотором мы пойдем быстрее.
— Да, верно.
"Может быть, он все-таки решил вернуться", — с надеждой подумала Инга.
В конце концов двигатель завелся. Мариус выпрямился, тяжело дыша, и нетерпеливо убрал с глаз мокрую прядь волос.
— Наконец-то, — произнес он. — Проклятая штука! — Скользнул за штурвал и добавил: — Садись, мы трогаемся.
Он еще никогда не говорил с ней таким грубым тоном.
Запуганная, Инга присела, съежившись, на сиденье, на котором она еще четверть часа назад мирно дремала, когда день казался ей чудесным, словно в раю. Сейчас будет ясно, возьмет ли Мариус курс на Лё-Брюске или покинет большую бухту мимо Кап-Сисье. Что она будет делать, если он уйдет из бухты, Инга не знала. Что вообще делают в таких случаях, когда кошмарный сон превращается в действительность?
Мариус выглядел очень сконцентрированным и таким замкнутым, что достучаться до него казалось невозможным.
"Я не уверена, что после всего этого мы сможем остаться вместе", — подумала Инга и тут же испугалась такой мысли.
Как она и ожидала, Мариус взял курс на юго-восток. С левой стороны грозно возвышались в небо черные скалы Кап-Сисье. С высоты некоторых водяных гребней можно было различить вдали остров Поркероль. На море поднялось очень сильное волнение; волны стали отвесными и черными, ветер гонял клочья белой пены. Большой парус бился совершенно неуправляемо, снова и снова поворачиваясь то в одну, то в другую сторону.
— Втяни голову! — крикнул Мариус. — А то еще получишь по ней мачтой.
Его жена пригнулась.
— Мариус, это ведь безумие — то, что ты собираешься сделать! Берег очень опасен, а мистраль становится все сильнее! Я боюсь. Пожалуйста, давай вернемся обратно в порт!
— Не хочу. У меня просто нет желания еще раз встречаться с этой старухой. Вот увидишь, мы получим очень много бабок за эту яхту и тогда тоже заживем прекрасно!
— А если мы перевернемся? Или нас швырнет о скалу?
— Ты забываешь, что имеешь дело с профи!
Мариус смеялся, и этот смех звучал по-настоящему жутко.
"Больной, — подумала Инга, — его смех совершенно больной".
— Пожалуйста, Мариус! — Теперь женщина почти плакала. Она не знала, чего больше боялась: огромных волн и шторма или собственного мужа, который вдруг стал казаться ей зловещим незнакомцем. — Пожалуйста, Мариус, скажи мне, что происходит? Ты совершенно изменился. Почему ты хочешь отобрать яхту у Ребекки? Что она тебе сделала?
— Тебе этого не понять… Втяни голову, черт побери!
Инга в последний момент уклонилась от мачты с большим парусом, которая пронеслась на волосок от ее головы. Судно дико плясало, и женщина видела, что Мариус уже едва мог управлять им.
— Становится все хуже! — крикнула Инга.
— Течения! — крикнул он в ответ. — Здесь вблизи побережья проходят различные течения, частично поперек волнам, которые поднимаются от ветра. Поэтому нас и бросает туда-сюда.
— Пожалуйста, поверни назад! Пожалуйста!
Мариус не ответил. Инга поднялась и, шатаясь, прошла к нему. Судно качалось настолько сильно, что она постоянно теряла равновесие и наконец действительно упала, чуть не приземлившись на коленях у Мариуса. Она пролетела мимо сиденья у штурвала, и что-то больно царапнуло ее по оголенной ляжке. Возможно, это была деревянная щепка, но женщина была слишком взволнована, чтобы заметить, что по ноге у нее стекает кровь.
— Мариус, я не буду в этом участвовать! — заявила она. Тем временем завывания ветра стали такими громкими, что ей, даже стоя рядом с мужем, приходилось громко кричать. — Я не знаю, что произошло, но сейчас речь не только о тебе. Я хочу обратно в порт, а что ты станешь делать потом — это твое дело!
Инга схватилась за штурвал и попыталась изменить направление яхты, но быстро поняла, что у нее нет ни малейшего шанса. Мариус был намного сильнее ее и к тому же находился в лучшей позиции — он сидел у штурвала, а не полулежал под сиденьем. Кроме того, к ветру и волнам прибавилось течение, преодолеть которое стоило ему приличных усилий. Инге показалось, что она совершенно ничего не может сделать. У них с Мариусом произошла короткая, отчаянная схватка, а потом ее силы иссякли, и она, всхлипывая, отпустила штурвал.
