— Боже мой, — произнес Берт, — и ты никогда об этом ничего не говорила!.. Но я считаю, что тебе не стоит сводить себя с ума. Ты же ничего не могла сделать. И ты совершенно правильно себя повела. Ты сообщила об этой ситуации своей начальнице, а она после этого забрала у тебя то дело. Ты вышла из игры. С этого момента это тебя больше не касалось, и у тебя больше не было никаких возможностей повлиять на кого-либо и что-либо. Никто не может тебя в чем-то упрекнуть.
— Возможно, я повела себя правильно. Но речь ведь совсем не об этом, Берт, там был отчаявшийся ребенок, которому нужна была помощь. Это не та ситуация, в которой достаточно правильно повести себя. Мне надо было задействовать все рычаги, чтобы остановить деяния этой клики. Пресса с большой радостью схватилась бы за все это. Я могла бы разжечь крупный скандал. В конце которого Мариуса забрали бы у Леновски. Это абсолютно точно.
Берт посмотрел на жену.
— Но ты не такая. Ты не из тех людей, которые могут привести лавину в движение. Это… это просто на размер больше тебя.
Он был прав. И Клара это знала. Но она также знала, что это не освобождало ее от ответственности.
Оба они какое-то время молчали. Пили свое пиво и наблюдали, как на их сад опускались сумерки.
"Наша идиллия, — подумала Клара, — наша насквозь лживая идиллия…"
— Я считаю, что целью этого сумасшедшего должна быть, собственно, твоя тогдашняя начальница, — прервал молчание Берт. — Это ведь она замяла все дело. Это она оказывала на тебя давление. Почему он угрожает не ей?
"Почему он так упрямо считает, что я могу ответить на этот вопрос?" — вновь спросила себя Клара.
— Значит, Мариус, вероятно, полагал, что я оставила его в беде, — сказала она. — Ко мне он испытывал определенное доверие. Для ребенка, с которым жестоко обращаются, это огромный риск — довериться постороннему человеку. Потому что, если ему не помогут, он остается один на один со злом. Откуда мне знать, что Леновски сделал с Мариусом, когда узнал, что мальчик его "предал"? Меня не удивляет, что Мариус меня ненавидит.
— Но твоя коллега Агнета…
— Кронборг считает, что она выполняла подсобную функцию и, возможно, меньше всех нас подвержена опасности. Ненависть Мариуса, наверное, направлена на умершую Стеллу, которая тогда забрала его у родителей. Ну, а так как Стелла уже недосягаема, то Агнета получит по заслугам вместо нее.
— А эта, третья…
— Сабрина Бальдини. Она тогда работала в "Детском крике". Это частная добровольная инициативная организация, которая занималась детьми, которые подверглись жестокому обращению или насилию. Я хорошо знала их директрису. Ребекка Брандт, очень компетентная личность. Мы, из управления по делам детей и подростков, с удовольствием сотрудничали с ее организацией.
— И Мариус обратился туда тоже?
— Сабрина обслуживала так называемый "телефон доверия" в этой организации. Дети могли обратиться туда за помощью, в том числе анонимно. Поскольку этот номер всегда вывешивался в школах и юношеских клубах, то он, предположительно, попал где-то в руки Мариуса. Это было спустя некоторое время после его разговора со мной. Его вторая попытка. Он позвонил туда, назвал свое имя и попросил помощи. Рассказал о страшных вещах. Все время говорил о своем голоде. И о том, как они заставляли его есть собачью еду, если он с плачем просил накормить его. Временами его привязывали к кровати, потому что он грыз ногти на руках. На все выходные запирали его в темном подвале за то, что он схватил не положенный ему кусок хлеба. За малейшие провинности его наказывали тем, что не давали есть и пить, или он должен был часами стоять голышом в холодной воде в ванной. Леновски также бил его, но больше предпочитал изощренные издевательства и унижения. Чтобы не было видно никаких следов. А подбитая нога в тот раз была скорее исключением — это Леновски уж слишком разошелся. Но если ребенок один раз хромает… это, конечно, никому не бросается в глаза.
— И что сделала Сабрина?
— Она обратилась в управление по делам детей и подростков. То есть к нам.
Берт тихо присвистнул сквозь зубы.
— Это Кронборг тебе рассказал?
— Да, но я и сама еще кое-что помню. Об этом, конечно, у нас все говорили. Но дело Мариуса было уже не у меня. Вся эта история сразу попала на стол шефини.
— И?..
— Кронборг подробно поговорил с Сабриной. Она говорит, что ее успокоили: дескать, в управлении уже один раз проводили проверку и пришли к выводу, что ребенок сочиняет страшные сказки. Но что это дело будут держать под контролем. Сабрина успокоилась — раз уж сама заведующая отделом занялась этой семьей… А Фреда Леновски она не знала. Та антипатия к нему, которая была у меня, у нее просто не могла появиться.
— Значит, она тоже оставила Мариуса в беде?
— Позже он звонил еще раз. Но произошло то же самое: сообщение в управление по делам детей и подростков — и попытка всех успокоить. — Клара не смотрела на Берта. — На Сабрине нет даже половины той вины, что лежит на мне. Ведь она, в принципе, сама ничего не могла предпринять. Она была обязана обращаться в управление по делам детей и подростков, а там все было покрыто мраком… И она не знала никого из участников дела. В отличие от меня, она не могла ничего увидеть — ни что с Леновски что-то не в порядке, ни что ребенок стал жертвой неких дружеских отношений между мужчинами, то есть политических и финансовых связей.
— А ну-ка, прекращай видеть в себе единственную виновницу, — сказал Берт. — Ты была просто перенапряжена. Я имею в виду, что если кто-то и виноват, так это заправилы за кулисами. И конечно же, прежде всего сами Леновски. Но они уже получили свое.
— Возможно, они были только началом…
— Этот тип точно чокнутый. То, как он это сделал, так ведь тоже нельзя решать проблемы.
— И правда, никак нельзя, — согласилась Клара, хотя и сомневалась, что муж заметил иронию в ее голосе.
— И что теперь собирается делать полиция?
— Они разыскивают его. Он, конечно же, главный подозреваемый. Его квартира пустует. Соседи больше недели не видели ни его, ни его жену. Судя по их словам, он просто-напросто уехал. Их с женой видели во вторник на прошлой неделе, ближе к вечеру, как они уходили с рюкзаками.
— Хм… А куда? Соседям ведь иногда говорят об этом?
— В данном случае, видимо, контакт с соседями был минимальным. Никто ничего не знает. Люди Кронборга сейчас пытаются узнать что-нибудь через родственников жены Мариуса. Адрес ее родителей у них есть, но те тоже в отъезде.
— Хотел бы я знать, откуда у людей столько денег, — проворчал Берт. — Мы вот не можем себе просто так позволить поездку!
— Но в данный момент у нас совсем другие проблемы.
— Верно… Так же, как и у Сабрины с Агнетой.
— И у Ребекки Брандт. Кронборг рассказал мне, что в своих письмах к Сабрине Бальдини их автор сообщал, что и с ней тоже собирается разобраться. Он угрожал ей… расписывал все, что собирался сделать с ней. Она была руководителем "Детского крика". В своих брошюрах Ребекка напрямую обращалась к детям, обещала помочь в их проблемах и заступиться за них. Возможно, Мариус считает, что с ее стороны предательство было особенно большим. А она вообще была не в курсе этой истории. Просто начальница; не каждый вопрос, пришедший по телефону доверия, попадал к ней. Сабрина действовала на свое усмотрение; к тому же данное дело однозначно попадало в сферу деятельности управления по делам детей и подростков. Ребекка Брандт не была посвящена в это.
