— Мы счастливы оказаться здесь и горим желанием приступить к работе.
— С добрым утречком, сэр, — произнесла Нелли из-за моей спины. Я никогда не слышала от нее ничего подобного.
Мистер Тиффани не смог подавить смешок.
— И вам также, — промолвил он, несколько огорошенный.
Рядом с мистером Тиффани, подобно приветственному ряду на балу у Тиффани, выстроились мистер Платт, мистер Томас и мистер Белнэп, который с жаром пожал мне руку и произнес: «Хороший спектакль, Клара». Тайком выглядывающий из-за угла Фрэнк подскакивал от счастья и облегчения. Только не говорите, будто он не соображал, что творится вокруг него, потому что глухой. У него были свои способы.
Мы промаршировали вверх по лестнице, чтобы люди в других отделах увидели наш транспарант, порванный, но вполне читаемый. Оказавшись в студии, мы бурно возликовали, стискивая друг друга в объятиях, затем кое-как приладили лозунг к рамам двух деревянных мольбертов и приступили к работе, исполненные новой решимости.
Около половины одиннадцатого мистер Белнэп прислал мне с Фрэнком наспех нацарапанную записку, извещающую, что мистер Томас в одиннадцать встречается с руководителями профсоюза. В полдень Фрэнк доставил мне вторую, в которой просто сообщалось: «Льюис опасается плохих отзывов прессы!»
После полудня ничего не случилось. Девушки трудились в благонравном спокойствии. Джулия пролила горшочек жидкого воска. Двенадцатидюймовый прямоугольный лист стекла выскользнул из рук мисс Стоуни и упал на пол.
Раздраженная и смущенная, она пробормотала:
— Первый раз роняю такой большой кусок за семнадцать лет.
Почувствовав отдушину для разговоров, Нелли спросила:
— Завтра опять придется идти вот так?
— Пока ничего не могу сказать.
Девушки проработали на час дольше, чтобы возместить потерянное утром время и узнать, не придется ли вновь проделать свой маневр. В шесть часов Фрэнк принес еще одну записку. Я прочитала ее громко вслух:
— «Мистер Тиффани отказал в требовании уволить всех женщин, хотя и пообещал профсоюзу пойти на уступки. Профсоюз согласился прекратить пикетирование, но продолжил остановку работы».
— Какие уступки? — осторожно поинтересовалась Кэрри.
— Не стоит останавливаться, пока не узнаем, — предложила Мэри.
— Я готова проделать это опять, — заявила Тереза.
— Нет. Приходите завтра на работу как обычно, — проинструктировала я — к вящему облегчению мисс Стоуни и мисс Берн. — Но сейчас у обоих входов еще могут оставаться мужчины, так что спускайтесь вниз тремя группами: или с мисс Джадд, или с мисс Берн, либо с мисс Стоуни. Нелли, ты пойдешь со мной.
Мэри поравнялась с нами.
— Если Патрик хоть чем-то побеспокоит тебя, я как следует отлуплю его.
Мистер Белнэп находился у двери демонстрационного зала, будто собирался обеспечить наш безопасный уход. Генри — телохранитель! Да возлюбит его Господь за благие намерения.
По всей видимости, Патрик ожидал Нелли у входа для рабочих, так что мы приняли мудрое решение использовать выход через демонстрационный зал. Я проводила ее до дому.
— Я горжусь тобой, дорогая.
— Я здорово струхнула, но рада, что сделала это. Остаться одной против всех было бы страх как тяжело для меня.
— Пока все не разрешилось, тебя ожидает нелегкое время с Патриком.
— Это уж точно, без перебранок не обойтись. Мне придется избегать его до тех пор.
— Это может затянуться надолго.
Оно и затянулось. Медленно наступило лето, не принеся ничего нового. Все наши тревоги относительно уступок вышли с потом под электрическими вентиляторами, но мужчины стояли насмерть. Мне особенно запомнился плакат: «Женщины не нуждаются в равной оплате!» Он вселил в меня некоторое утешение. Это означало, что мы добиваемся своего, хотя я все еще не могла быть уверена.
Джулия некоторое время отсутствовала на работе, подыскивая жилье для своих младших братьев. Я предложила ей обратиться в «Образовательное благотворительное общество», с которым сотрудничал Эдвин. Через это агентство подростков пристроили на ферму в Делавэре, где они могли зарабатывать кров и хлеб и ходить в школу, а также оставаться вне пределов досягаемости своих заблудших брата и отца. На меня произвело сильное впечатление, как она провернула все это дело, и я повысила ей заработок до постоянного жалованья полноправного ученика.
Все еще ожидая урегулирования забастовки, мы совершили свою первую поездку в этом сезоне в Пойнт-Плезент. Элис и я бродили по пояс в морской воде под лазурным небом с белыми облаками-барашками. Оживленный несколькими силуэтами плывущих вдали судов, горизонт навевал дерзновенные мечты о наших лампах и витражах, которые обретут свой дом на чужеземных берегах. Даже на наших родных берегах лампы приносили прикосновения девушек Тиффани в дома, куда они сами никогда бы не попали. Окружающий мир жил своим заведенным порядком, оставаясь глухим к нашим скромным мечтам и маленьким драмам, и жизнерадостность от возможности взлететь с земли в огромную безграничную вселенную взбодрила также и мой дух.
— «Волнуйся, волнуйся, о глубокий синий океан», — продекламировала я.
С глазу на глаз с безбрежным океаном, прибоем, проглатывающим слова лорда Байрона, Элис сказала:
— Я хочу открыть тебе секрет.
— Это об Уильяме?
Она вспыхнула как маков цвет.
— Ведь о нем, не правда ли? — Я схватила ее за руки и закружила в воде.
— Это о мистере Тиффани.
Я отпустила ее руки и застыла.
— Только не говори Лилиан. Я спросила его, не могу ли вернуться работать с тобой.
— И отказаться от того уединения и свободы, которыми ты располагаешь сейчас? Ты хочешь вернуться к бешеным срокам, срочным заказам и рассвирепевшим мужчинам?
— Стекло нравится мне больше эмалей. И я не мастер в гончарном деле. Оно не доставляет мне радости. И мисс Лэнтрап тоже.
— О, как бы я хотела твоего возвращения! И что же он сказал?
— Что я должна обождать, пока кто-нибудь не уйдет из твоего отдела. Похоже, он сделал все-таки уступку, и она означает, что твой отдел не может расширяться.
Я взвыла и взбудоражила воду широким взмахом руки, образовав веер брызг, оросивший нас обеих. Мой жалкий акт проявления эмоций не произвел никакого воздействия на безбрежную гладь моря.
На следующей неделе мистер Томас поднялся в студию с невыносимо самодовольным видом.
— Война с профсоюзом наконец-то закончена, — во всеуслышание объявил он.
Я твердо вознамерилась сохранять спокойствие, каким бы ни оказался исход.
— На каких условиях?
— Профсоюз согласился позволить вам изготавливать витражи, абажуры и мозаики, чем вы и занимались раньше, с условием, что вы не увеличите теперешнее число работниц.
