Кортеж группы, ездившей брать опасного преступника (именно так обставили дело приезжие сотрудники ГУГАБ), въехал во двор большого здания полицейского управления, в этом же здании располагалось и фиделфийское отделение безопасников. Встречать приехавших вышли многие сотрудники полицейского управления и все приезжие оперативники (очень хотелось посмотреть на подельника той, от рук которой погибли их товарищи), но когда заплаканную «преступницу» выпустили из бронированного фургона, то многие не могли сдержать возгласов удивления.
– Элира, кого вы привезли? Эти ребята от своей безнаказанности что, совсем спятили? – поинтересовался Лемстер у своей коллеги, красноречиво намекая на безопасников. Когда Бренк пояснила, с какой целью привезли эту девочку, начальник первого управления (и не только он) возмутился и выразил своё желание присутствовать на допросе: – Эта, несомненно, очень опасная преступница может знать обо всех преступлениях совершённых в Фидельфии за последние десять лет! Нет, двадцать лет! Поэтому моё присутствие не просто желательно, а необходимо!
Лемстера поддержали многие его коллеги, никто из них и не сомневался, что эта девочка ничего не знает, но как очередной раз сядут в лужу столичные зазнайки, посмотреть хотели все.
Алису привели в большую комнату, явно не предназначенную для допросов, но в те помещения не поместились бы все желающие присутствовать при дознании. Девочку усадили на обычный стул (без полагающихся зажимов, к тому же её никто не держал), обвешали датчиками детектора лжи, сотрудники ГУГАБ решили подстраховаться и быть уверенными, что Алиса ничего не скроет. Бренк перечислила все её права и спросила:
– Алиса Таволич, согласны ли вы на допрос при введении сыворотки правды? Добровольно ли принято вами это решение? Ещё раз напоминаю вам, что подобный допрос, если он проводится без согласия допрашиваемого, является незаконным. Такое дознание можно проводить только по решению суда.
– Чего уж там, допрашивайте, – ответила Алиса, шмыгнув носом, она решила не скрываться, поэтому назвала свою настоящую фамилию, а с другой стороны – кто её здесь знает? Закатав рукав рубашки, девочке сделали укол. Алиса привычно провалилась в темноту, но тут же пришла в себя, ей ужасно захотелось показать язык этим непонятно чего ожидающим следователям из ГУГАБ. После обычных вопросов: имя, фамилия, место проживания, был задан вопрос о возрасте, на который Алиса честно ответила, что не знает (на вопрос о месте рождения, она ответила так же), такой ответ вызвал удивление безопасников, но начальник первого департамента снисходительно пояснил:
– Девочка из трущоб, там и родилась, а тамошние жители не заморачиваются такими мелочами, как общение с муниципальными чиновниками на предмет регистрации рождения ребёнка. Многие жители трущоб, там родившиеся, даты своего рождения не помнят, вернее, не знают.
– В каких отношениях вы были с неким Красавчиком? – спросил безопасник, переходя к настоящему допросу. Алиса честно ответила:
– Я его люблю!
– А он вас?
– И он меня!
– А знали ли вы его подругу, известную как Стрелок? – безопасник добрался до наиболее интересующихся его вопросов. Алиса на мгновенье задумалась и честно ответила:
– Я её видела много раз.
Безопасники переглянулись, детектор лжи показывал, что девочка говорит правду. А оно так и было, она себя видела много раз, в зеркале. Последовал следующий вопрос:
– Вы общались? О чём-то говорили?
– Нет, – опять честно ответила Алиса, со своим отражением в зеркале никто не разговаривает, разве что полные идиоты. Об этом Алиса, очень удивив допрашивающих, и сказала: – Я что, идиотка? С ней разговаривать?
Лемстер, глядя на экран детектора лжи, прокомментировал ответ Алисы:
– Ответ абсолютно правдивый. Если она не разговаривала с преступницей, то поведение девочки можно назвать более чем предусмотрительным.
– Вы знали, что та женщина была любовницей Красавчика? – безопасник попытался вызвать у Алисы гнев, но та спокойно ответила:
– Да знала, он её любил.
– А она его?
– Тоже любила.
– А вы? Вы его любили? – растерявшийся сотрудник ГУГАБ повторил ранее задаваемый вопрос, ответ был обескураживающим:
– Я его любила, он любил меня. Она его любила, а он любил её.
– Какой-то очень запутанный любовный треугольник, он её, она его, ну и так далее, – усмехнулся начальник первого департамента. И добавил под хихикание своих коллег: – Чтоб выяснить этот архиважный вопрос – кто кого любил, надо было обязательно провести этот допрос с применением…
Лемстер широким жестом указал на детектор лжи и врача, вводившего Алисе вторую ампулу сыворотки правды, по приказанию безопасника. Который со словами «Сейчас она всё расскажет» задал основной, с его точки зрения, вопрос:
– Ты знала, чем занимается Красавчик и его любовница Стрелок?
– Да, знала, он любит её, а она его. Они… – невозмутимо ответила Алиса и стала подробно описывать, чем и как занимаются мужчина и женщина, когда любят друг друга. Безопасник растерянно оглянулся на уже откровенно смеющихся полицейских. Их насмешки его разозлили, и он закричал, чтоб Алисе ввели ещё одну ампулу, но этому воспротивилась Элира Бренк:
– Что вы хотите ещё узнать? Или вам показались неполными описания тех подробностей, о которых вам рассказала эта девочка? Кстати, на вопрос занималась ли она этим с Красавчиком отвечу я. Перед допросом Алиса прошла медицинское экспресс-обследование, надо же было выяснить, не противопоказано ли ей введение этого препарата, – Бренк показала на пустые ампулы, лежащие на столе рядом со стулом, на котором сидела Алиса. Указующий жест начальника четвёртого департамента переместился на обмякшую девочку: – Она вам больше ничего не скажет, а вы, добиваясь очередного ответа, можете её убить! Мы не можем воспрепятствовать вашим действиям, но последствия… Сами понимаете, чем это вам грозит. Ну и о том, спала ли она с Красавчиком, хоть обследование было проведено быстро, но выяснить, что Алиса ещё девственница, нам удалось. Это во многом поясняет отсутствие её конфликта с женщиной-стрелком банды Красавчика. Та женщина не ревновала девочку, обожавшую её любовника. Так как эта любовь была чисто платоническая. Вы удовлетворены?
Сотрудник ГУГАБ растерянно кивнул, он уже сам увидел, что от девочки узнать больше ничего не получится, как и обвинить её в чём-то. Бренк и Лемстер подошли к девочке, и мужчина, взяв её на руки, вышел из комнаты, женщина последовала за ним. Они же и отвезли девочку в монастырь. Уже в полицейском фургоне Лемстер, глядя на так и не пришедшую в себя Алису, сказал:
– И всё же в её биографии много неясного. Её можно обвинить в нескольких убийствах, есть улики. Хотя и косвенные. Например – гравикар некоего Гардна, он поставлял детей из трущоб чёрным трансплантологам. Очень осторожный был, его не могли никак в этом уличить.
– Скажи – у него очень влиятельный покровитель был, – хмыкнула Бренк, Лемстер чуть улыбнулся и кивнул:
