Карл… и что-то еще. Что-то – не человек.
Он… оно… улыбается.
На столе стопка бумаг, прижатая круглым камнем размером с кофейную чашку. На камне надпись черными буквами: «ЛЮБИМЫЙ КАМЕНЬ БАТЧА».
Берни хватает любимый камень Батча Йерксы и быстрым шагом, все еще улыбаясь, направляется в мужскую комнату.
В актовом зале вдоль стен расставлены столы, накрытые красными бумажными скатертями. Позже Питу предстоит поставить на них маленькие красные настольные лампы (с питанием от батареек, никаких свечей для стариков). Стены украшают приклеенные скотчем большие картонные клубничины, некоторые заметно потрепанные: их вешают и снимают каждый июль с тех пор, как Герберт Макстон открыл свое заведение в конце шестидесятых годов. Центр актового зала, устланного линолеумом, пустует.
Во второй половине дня и в начале вечера старики и старушки, которые еще передвигаются на своих двоих и имеют желание потанцевать, «оттянутся» здесь под музыку больших оркестров тридцатых и сороковых, прижимаясь друг к другу в медленном танце, а некоторые даже подрыгают ножками (три года назад Ирвинг Кристи получил микроинфаркт, попрыгав под «Не сиди под яблоней с другим»). О да, на танцах, завершающих Клубничный фестиваль, всегда происходит что-то интересное.
Ребекка сама сдвинула три деревянных поддона и накрыла их белой материей, создав основу для подиума Симфоническому Стэну. В углу стоит сверкающий хромом микрофон с большой круглой головкой, реликт тридцатых годов, прямиком из клуба «Коттон». Микрофон – один из самых дорогих экспонатов коллекции Генри Лайдена. К стене прислонен длинный картонный футляр, в котором микрофон прибыл днем раньше. На подиуме, под балкой, украшенной белым и красным крепом и картонными клубничинами, – стремянка. Увидев ее, Пит злится. Ребекка Вайлес побывала в его чулане. Вездесущая сука! Если она украла щепотку-другую его травки, клянусь Богом…
Ребекка кладет коробку на подиум, шумно выдыхает, выпрямляется. Откидывает прядь шелковистых каштановых волос с раскрасневшейся щеки. Еще утро, так что день обещает быть очень жарким. Для округа Каули в июле это обычное дело. Проветрите ваше нижнее белье и удвойте количество дезодоранта – таков на подобный случай совет Джорджа Рэтбана.
– Я уж думала, что ты никогда не придешь, – говорит Ребекка.
– Я здесь. – Голос у Пита недовольный. – Похоже, ты отлично справляешься и без меня. – Он подходит к подиуму, наклоняется и смотрит на коробку, на которой, как и на микрофоне, печать: «СОБСТВЕННОСТЬ ГЕНРИ ЛАЙДЕНА». В коробке маленький прожектор с накрученным на него шнуром и круглый розовый светофильтр, предназначенный, чтобы окрашивать луч в клубничный цвет.
– Что это за дерьмо?
Ребекка дарит ему ослепительную улыбку-предупреждение. Даже для довольно туповатого Пита смысл этой улыбки понятен: приятель, если не хочешь неприятностей, попридержи язык.
– Свет, – отвечает Ребекка. – С-В-Е-Т. Должен висеть вон там, на том крюке. К-Р-Ю-К-Е. На этом настаивает диджей. Говорит, что ему это необходимо для создания должного настроя. Н-А-С…
– А что случилось с Уини Эрикссоном? – бурчит Пит. – Уини обходился без этого дерьма. Два часа проигрывал эти чертовы пластинки, несколько раз прикладывался к фляжке, потом ставил точку.
– Он переехал, – в голосе Ребекки безразличие, – кажется, в Расин.
– Ну… – Пит поднимает голову, изучает балку, увитую гирляндами красного и белого крепа. – Я не вижу крюка, миз Вайлес.
– Иисус на велосипеде. – Она взбирается на стремянку. – Вот. Или ты слепой.
Питу, определенно не слепому, редко удается полюбоваться таким зрелищем. Поскольку стоит он на полу, а она – на пятой ступеньке, то отлично видит ее бедра, красные кружева трусиков, аппетитные ягодицы.
Она смотрит на него, замечает вытаращенные глаза, прослеживает за взглядом. Выражение ее лица смягчается. Как мудро заметила ее дорогая мама, некоторым мужчинам одного вида трусиков достаточно, чтобы превратиться в круглых дураков.
– Пит. Земля – Питу.
– Что? – Он вскидывает голову выше, рот открыт, на нижней губе капелька слюны.
– В моем белье никакого крюка нет, я в этом абсолютно уверена. Но если ты посмотришь наверх… на мою руку, а не задницу…
Он смотрит наверх, по-прежнему с мечтательным выражением лица, и видит, как палец с красным ногтем (в день Клубничного фестиваля другого цвета Ребекка не признает) постукивает по поблескивающему среди крепа крюку.
– Крюк, – говорит Ребекка. – Прикрепи фильтр к прожектору, повесь прожектор на крюк. Свет станет нежно-розовым, как и просил диджей. Ты меня понял?
– Э… да…
– Тогда поднимайся.
Она спускается со стремянки, решив, что Пит Уэкслер уже налюбовался ее ногами. Пит, у которого уже все встало, вынимает из коробки прожектор и фильтр. Когда он поднимается на стремянку, его ширинка оказывается на уровне лица Ребекки. Она видит, как раздулись штаны Пита, и с трудом подавляет улыбку. Мужчины – дураки, это точно. Некоторые из них милые дураки, но дураки все. Просто одни дураки могут позволить себе кольца, путешествия, поздние ужины в ночных заведениях Милуоки, а другие – нет.
Так что некоторых дураков можно убедить лишь повесить прожектор, большего проку от них не будет.
– Эй, парни, подождите, – кричит Тай Маршалл. – Эбби! Ронни! Ти-Джи! Подождите!
Обернувшись, Эбби Уэкслер, которого Джек про себя назвал Задирой, откликается: «Догоняй нас, копуша!»
– Да! – вторит ему Ронни Мецгер. – Догоняй нас, кошупа! – Ронни, которому предстоит провести много времени в кабинете логопеда, тоже оглядывается и едва не врезается в счетчик на стоянке, лишь в последний момент успевая вывернуть руль. А потом они мчатся дальше, занимая весь тротуар (Господи, помоги пешеходу, который встретится им на пути), словно убегают от мотающихся за их спинами теней.
Тайлер прикидывает, удастся ли ему догнать их, изо всех сил давя на педали, но приходит к выводу, что слишком устали ноги. Его отец и мать говорят, что со временем он не будет от них отставать, просто пока он еще маленький, но Тай в этом сомневается. Есть у него сомнения и насчет Эбби, Ронни и Ти-Джи. Стоит ли ему вообще догонять их? Если бы Джуди Маршалл узнала об этих сомнениях, встала бы и зааплодировала: последние два года она задавалась вопросом: когда же ее умный и сообразительный сын перестанет якшаться с этими ничтожествами?
– Пососите у эльфа, – бросает им вслед Тай. Это ругательство он услышал на канале фантастики, в мини-сериале «Десятое королевство». Да и особого смысла догонять их нет. Он же знает, что найдет их на автостоянке магазина «С семи до одиннадцати», где они будут есть «слурпи» и обмениваться картами «Магия». Это еще одна причина недовольства Тая своими друзьями. Он бы предпочел обмениваться открытками с фотографиями бейсболистов. Но Эбби, Ронни и Ти-Джи не интересуются «Кардиналами», «Индейцами», «Красными носками» или «Пивоварами». Эбби докатился до того, что обозвал бейсбол игрой для геев. Такое высказывание Тай полагает скорее глупым (а автора можно только пожалеть), чем оскорбительным.
