– Собачка? Ты купил мне собаку? – ошарашенно спросила я.
– Очень надеюсь, что эта собачка и твоя тоже. Наша с тобой. Это сучка.
Он протянул мне щенка, и я взяла его на руки. Он мгновенно облизал мне шею, подбородок и нос.
– Лучше не найдешь во всей Лиге защиты животных Северного побережья. А я там перезнакомился со всеми собачками.
Щенок тявкнул, словно хотел меня поприветствовать. Я тоже сказала «привет», и он заулыбался широкой собачьей улыбкой.
Ах, вот в чем, значит, дело. Мысль подарить мне собаку была по-дарреновски глубоко и тщательно продумана. Только он не понимал, да и до сих пор не понимает, одного: мне самой хотелось бы познакомиться со всеми собаками в Лиге защиты животных Северного побережья. Мне тоже хотелось бы участвовать, тоже принимать решение, какую собаку выбрать и выбирать ли вообще. Мне кажется, он считает, что в его поступке есть нечто галантное, он делает широкий жест, ставит меня перед фактом, но на деле… обращается со мной, как с малым ребенком. Покровительственно, свысока. Словно моего мнения для него не существует. Ты так никогда со мной не обращался.
– Жаль только, что я не перезнакомилась, – заявила я. – Подарок, конечно, потрясающий, но… у меня такое чувство, будто я пропустила самое интересное.
Он смутился, сдвинул брови:
– Да самое интересное только начинается! У нас теперь есть собака!
Я вздохнула:
– Это понятно… Но было бы лучше, если бы мы выбирали вместе. Чтобы это действительно была наша с тобой собака. Которую мы выбрали вместе. Даррен, мне хочется, чтобы мы с тобой были на равных, все делали сообща, понимаешь?
– Люси, – проговорил он, подходя ко мне вплотную, – конечно, мы с тобой на равных. Просто мне хотелось сделать тебе сюрприз, вот и все. Неужели мне нельзя иногда изумлять свою прекрасную возлюбленную каким-нибудь сногсшибательным подарком?
Что тут скажешь? В этом контексте мое поведение выглядело крайне глупо. Не запрещать же ему делать мне сюрпризы. Как можно сердиться на человека, который совершил нечто потрясающее, подарил мне собаку?
А собачка тем временем попыталась залезть языком мне в ноздрю, будто все поняла и хотела развеселить меня. Все может быть.
– Почему нельзя, – наконец промямлила я. – Как хоть ее зовут?
– Понимаешь, ее подобрали на улице и без паспорта. Один работник называл ее Энни, из-за кудрявой шерсти, но вот что мне пришло в голову: давай удлиним имя!
– Интересно как?
– Эннивесари!
[9]
И тут я действительно рассмеялась. Потому что это совершенно нелепое для собаки имя звучало почему-то идеально. И она тоже была совершенно идеальная собачка, добрая, умная и вовсе не пустолайка. Слава богу, до обручального кольца не дошло, хотя брать на себя ответственность за еще одно живое существо – это, скажу я тебе, дело серьезное. Раз уж я ответила «да» Энни, можно догадаться, как легко будет сказать «да» по другому поводу.
Глава 40
Я всегда делила людей на два вида: тех, кто любит делать подарки, и тех, кто любит их получать. Сама я всегда любила, и до сих пор люблю, получать подарки. Но, во второй раз празднуя Рождество с Дарреном, я поняла, что делать приятное другому тоже замечательно.
На это Рождество мы собирались поехать в гости к родителям Даррена в штат Колорадо. С его семьей я уже успела познакомиться. Сначала – с самой младшей из его старших сестер, а также с ее мужем. Потом – с двумя другими сестрами, с их мужьями и детьми. А потом – и с родителями. Далее время от времени мы встречались то с теми, то с другими в разном составе на разных мероприятиях и вечеринках. Но на этот раз мне впервые предстояло провести праздники лицом к лицу со всем семейством сразу. Каждый из них по отдельности – неплохой человек, особенно его отец, спокойный, как эпицентр урагана, каким был клан Максвеллов. Но я немного беспокоилась: выдержу ли столько времени с ними? И еще я боялась, что стану скучать по своим родным.
Родители Даррена арендовали огромный дом в Вейле, и мама Даррена посулила большую рождественскую елку. Туда же заранее отправились огромные коробки с подарками. Со своими подарками мы слегка припозднились, поэтому выбрали совсем маленькие, чтобы уместились в чемоданах. Думали прихватить Энни, но мой брат предложил присмотреть за ней, взять с собой в гости к родителям, и я решила: если Энни поживет у моих родных, с ней там будет и частичка меня, а потому согласилась.
– У тебя важное событие, – сказал Джей, когда я сообщила ему, что собираюсь встречать Рождество с родственниками Даррена, а не со своей семьей. – Неужели он смог залечить твои раны?
Я вспомнила наш разговор полуторагодовой давности, когда я призналась, что не хочу любить никого, кроме тебя. Да, чувства мои с тех пор сильно переменились.
– Все может быть, – ответила я брату.
– Что ж, я рад за тебя, хотя в Рождество буду скучать по тебе.
В голосе Джея я почувствовала легкую усмешку.
– Я тоже. Очень скучать. Но когда вернусь, обязательно увидимся. Как насчет совместного завтрака в первый день нового года? Ты, Ванесса и мы с Дарреном.
– Неплохая мысль. Я уже предвкушаю.
На прошлой неделе мы с Дарреном съездили к моим родителям: мне нужно было забрать лыжные штаны, шлем и защитные очки.
– Даррен – неплохой мужик, – сказал мне отец. – Жаль только, что в Рождество не увидимся, но бог даст, будущий год встретите с нами. И Пасху тоже.
– А что, отличная мысль, – улыбнулась я.
В общем, Даррен моим родственникам понравился, и мы с ним бывали у них гораздо чаще, чем с тобой. Не знаю почему. Возможно, потому, что нам хватало друг друга, мы ни о ком больше не думали. Наш же с Дарреном мир включал в себя всех родных и знакомых, хотя организацией наших выходов в свет и приемом гостей занимался в основном он – именно он отмечал в календаре, куда пойти, с кем повидаться, чтобы на всех хватило времени.
А уж эту нашу поездку он ждал с огромным нетерпением. Составлял бесконечные списки, чтобы, не дай бог, ничего не забыть, и только проверив и перепроверив все чемоданы, объявил, что к отъезду мы готовы, за день до Рождества можно отправляться. А потом подцепил грипп.
Двадцать третьего декабря из носа у него потекло, появился кашель, и спать в тот день он отправился пораньше, надеясь, что к утру станет лучше. Мы еще раньше договорились, что перед отъездом я приеду к нему, останусь ночевать, а на следующий день мы отправимся в аэропорт. В итоге мне пришлось устроиться у него в гостиной и смотреть «Эту удивительную жизнь». В постель я легла только после полуночи, когда он уже три часа как спал. Я прижалась к нему, пытаясь согреться, и тут поняла, что у него высокая температура. Я прижалась губами к его лбу, как всегда делала мама, когда мы с братом заболевали. Лоб горел.
