Она долго, долго смотрела на него и думала.
На следующую смену Сю-Инь явилась очень рано и долго рылась в мусоре в поисках ярко раскрашенной упаковочной бумаги. А потом взялась за работу. Когда она закончила, вторая официантка, Долорес, иссохшая тень женщины, редко говорившая Сю-Инь больше четырех слов подряд, просунула голову в кухню и произнесла:
– Эй, парни, взгляните-ка.
Повар вышел из кухни и осведомился:
– Шо это за куча дерьма?
– Это букет цветов, – сказала Сю-Инь. – Ну, почти. Сделан из коктейльных соломинок и всякой всячины. А ваза – банка из-под маринованных огурчиков.
– Зачем это? – спросил Рико из-за спины повара.
– Просто для красоты. – Она вдруг чмокнула повара в щеку. – Ну, примерно как наш дорогой шеф.
Долорес разинула рот от удивления.
– Что значит вся эта хрень? – спросил повар, потирая щеку.
– Ровным счетом ничего. Просто настроение такое. – Тут явился первый посетитель, и Сю-Инь понесла ему меню. – Что пожелаете, мой дорогой?
Посетителей «Грязной ложки» она весь день называла, кого «милый», кого «дорогой» и тому подобными словами. Каждому она душевно улыбалась, а вытирая стойку, напевала. И то и дело пошучивала. Она делала все возможное, чтобы в заведении стало немного веселее. Это было нелегко. Но она старалась.
На следующий день она вела себя точно так же. И через день. И еще через день. Со временем завсегдатаи стали сами улыбаться, завидев ее. Кое-кто даже пытался неуверенно заигрывать с нею. Один оставил чаевые – конечно, сущий пустяк, а не деньги, но само намерение было хорошим. Сю-Инь, широко улыбнувшись, подбросила их в воздух, поймала одной рукой и сунула в карман.
И в конце концов Дьявол заглотила приманку.
Когда в зал вошла Темная леди, Сю-Инь вытирала кровь с прилавка, покрытого формайкой.
– Что я могу предложить вам, мэм? – спросила она, поспешно сунув тряпку за стойку.
Дьявол уселась, телохранитель тут же поднес ей очередную сигарету, она затянулась и медленно, чувственно выпустила длинную змейку дыма.
– Мартини с «Будлс», очень сухой, без льда, взболтать. И холодный, чтобы зубы ломило.
– Сейчас, мэм. – Сю-Инь повернулась в сторону кухни и без особого удивления заметила, что находится в сверкающем – и безукоризненно чистом! – баре. Похоже, все в Аду спешило приноровиться к вкусам его повелительницы. К счастью, Сю-Инь каждый вечер на протяжении нескольких лет готовила отцу вечерние коктейли и поэтому знала, что нужно делать. Она быстро и ловко смешала напиток, наполнила бокал до краев и подала его Дьяволу, не пролив ни капли.
Ярко-алые губы влажно раскрылись. Джин пролился через длинное, очень длинное горло. Ногти с идеальным маникюром подхватили со стенки бокала колечко лимона, и белые ровные зубы стремительно обгрызли его. Сю-Инь против воли любовалась элегантностью разыгранного представления.
Дьявол бросила на стойку конверт:
– Читай.
Сю-Инь осторожным движением вытряхнула из конверта листок. На нем красовались печати и штампы нотариуса, но она и без этого сразу распознала почерк Генерала. И его стиль.
Моя дорогая дочь.
Что ты творишь? Отправляйся домой. Здесь ты ничего не добьешься.
Я всегда любил тебя, но в этом месте любви не существует.
С наилучшими пожеланиями
Твой отец.
Сю-Инь положила письмо на прилавок и посмотрела Дьяволу прямо в глаза:
– Судя по всему, я удостоилась вашего внимания.
Дьявол фыркнула:
– Твои попытки исправить ничтожество, владеющее всеми и всем в моих владениях, несколько раздражают, что есть, то есть. Но не более того. Или ты считаешь, что можешь бросить мне вызов? Предупреждаю, империи рушились из-за меньшего.
– Где мой отец? – спросила Сю-Инь, нисколько не испугавшись.
– Прямо за твоей спиной.
Сю-Инь резко обернулась и оказалась в больничной палате. Там пахло антисептиком и глажеными простынями. Снаружи, по коридору, неторопливо прохаживались люди. На стене ворчал телевизор. Ритмично похрюкивала невидимая машина, отставая на полтакта от ее дыхания. А на кровати, с закрытыми глазами, белее простыней, лежал ее отец.
Она подбежала к нему и сжала обеими ладонями его большую безвольную руку.
Исполненные при жизни мудрости и лукавства глаза чуть заметно приоткрылись. Темные зрачки выскользнули из-под век.
– Что ты здесь делаешь, глупая девчонка? – прошамкал Генерал.
– Папа, я хочу забрать тебя домой.
– Теперь мой дом здесь. Я попал сюда по заслугам.
– Нет!
– Ты уже достаточно взрослая и должна понимать, что моя жизнь была вовсе не простой. Можешь не сомневаться: я делал все то страшное, что мне приписывали, и даже кое-что похуже. Спасти меня так же невозможно, как вернуть назад время.
– Я смогу! Смогу! Смогу! – По щекам Сю-Инь хлынули горячие слезы гнева и упрямства. – Не для того я зашла так далеко, чтобы ты меня прогнал. Не знаю как, но…
– Прекрати. – Генерал исчез, и она снова очутилась в баре под пронизывающим взглядом Дьявола. Сю-Инь ощущала себя точно так же, как и мгновение назад, но уже не плакала. – Что нужно, чтобы ты убралась отсюда?
Сю-Инь собралась с силами, чтобы обуздать эмоции, и коротко ответила:
– Мой отец.
Дьявол плеснула мартини в лицо Сю-Инь.
Джин был настолько холодным, что обжег кожу, и Сю-Инь на мгновение испугалась, что он колдовским образом превратился в кислоту. Но ей удалось сдержать крик и даже не отвернуться. Она лишь нашарила за стойкой тряпку, которой протирала столы, и вытерла ею лицо.
– Полагаю, это и есть то, что называют любовью. По-моему, это больше похоже на тупость. – Дьявол постучала ногтями по обсидиановой поверхности стойки – щелк, щелк, щелк. – Ладно, – сказала она. – Попробуем договориться.
Сю-Инь молча ждала продолжения.
– Ты девственница. Не считай, что этим ты отличаешься от остальных. В Аду полным-полно девственниц. Но я предлагаю тебе пари. Сохранишь девственность один год, и я отдам тебе отца – живого, невредимого и все такое. Но если окажется, что ты обычное ничтожество, каким, я подозреваю, ты являешься, ты без возражений уберешься прочь отсюда.
– Я…
– И еще одно условие. Ты будешь встречаться с каждым, кто попросит тебя о свидании. Эта вот работа за тобой сохранится, но жить ты будешь в пентхаусе, одном из pied-a-terre
[5], которыми я иногда пользуюсь, когда нахожусь здесь. Так что у тебя будет прекрасное место, куда можно привести парня. Но не смей трогать мою одежду!
