В июне османское войско опять атаковало Боснию, но сломало на Яйце свои хищные клыки, и мы с удовольствием прошли яростным рейдом по его тылам, разорвав все коммуникации врага от Вуковара до Книна в лоскуты. Матиаш и Витез, отказавшиеся по очевидной причине от участия в крестовом походе, на этот раз приготовили венгерскую армию для отбития нашествия по-настоящему, не дав туркам никакого успеха, но и не сумев выбить их из Боснии вообще.
Для крестового похода объединенного католического войска были созданы идеальные условия, и его удар от итальянской Анконы через Албанию в Сербию мог бы закончиться освобождением всех Балкан от османского ига. Папа находился в порту с 14 июля, но возглавлять ему было некого. Европейские государи не явились на зов своего первосвященника и не прислали своих войск. Агония так и не начавшегося крестового похода закончилась через месяц отравлением нашего друга Пия II, умершего в Анконе 14 августа 1464 года, и я точно знаю имена его убийц. После неожиданной смерти папы исчезло привезенное им для похода золото, и я тоже знаю, куда оно делось, и это совсем не интересно, потому что очевидно.
Ватикан занялся избранием нового папы, османы откатились за Дунай, готовясь к новому нашествию, Венгрия приходила в себя после его отражения, мы активно готовили Карпаты к встрече незваных гостей с запада, а не с юга, «Альбы» успешно перевозили товары и нужные мне сведения по Черному морю, и было ясно, что в общих европейских делах ничего не изменится.
В связи с ожидаемым нападением Матиаша на Молдову мы присутствовали в Хусте символически, понимая, что там будем находиться под самым пристальным присмотром. Красавчик Раду царствовал, но не правил, о нашем Поэнари, казалось, все враги забыли, но в Карпатах и Хотине наша жизнь била ключом, и я еще дважды встречался с Владом, продолжавшим находиться в почетном вышеградском плену. Султан, поняв, что дальше на север Европы ему пока не пробиться, занялся покорением Албании и Греции, и это означало, что у Матиаша наконец развязаны руки.
Так прошло три года.
В январе 1467 года в Трансильвании, в которой за последние два года Матиаш увеличил налоги вдвое, началось стихийное восстание дворянства, надеявшегося, что и в эту весну османы атакуют Буду. Надежды, увы, не оправдались, но из Ардеаля были изгнаны все надсмотрщики, оставшиеся только в королевской Хунедоаре, которую никто пальцем не тронул. Это не помогло, и когда Матиаш понял, что в этом году турецкого нашествия, наконец, не будет, обрушил на Трансильванию всю свою армию, состоявшую из пятнадцати тысяч всадников, шести тысяч копейщиков и семи тысяч боевых повозок гуситского образца. У трансильванцев, которым молдаване помогали всеми силами, не было никаких шансов.
Я, сообщавший Штефану все нужные для обороны страны сведения, сказал только что вернувшемуся из Каменца господарю, что через месяц Молдова будет атакована Венгрией. Штефан грустно ответил, что Казимир IV и польский сейм запретили ему открыто ввести свои войска в Трансильванию, взбунтовавшуюся против законной власти. Шляхта, захватившая обширные и плодороднейшие земли Галицкого княжества, нервно относилась к возможным мятежам покоренных ею народов и не хотела пока неизбежной войны с Венгрией. Однако мы были полностью готовы к отражению агрессии Корвина. Давай, король-стервятник, веди свои стяги вместо юга на восток, Карпаты ждут тебя.
Я не мог в открытую выступить против Матиаша и Витеза, очень, кстати, недовольного возвращенным им королем, недавно заявившим в Буде после коронации, что для него человеческие законы не писаны. Влад находился в Вышеграде, и я мог помогать Штефану только разведывательными сведениями, и он знал все необходимое для защиты своей атакованной родины.
Дело, впрочем, не затянулось. Матиаш плохо знал даже историю военных походов Венгерского королевства, иначе не повторил бы ошибки своих предшественников, не так давно разгромленных румынами при попытке захвата их Цара.
Приняв разбитых трансильванцев, мы встали на знакомых перевалах у Ватры, Нямца и Георгени, оставив только один из карпатских переходов между Чуком и Коменешти свободным. Штефан, в 1465 году с нашей аккуратной помощью отбивший у Корвина дунайскую крепость Килию, тихо и спокойно встал напротив прохода со всем своим войском. Наступил момент посчитаться с Хуньяди за его удар в спину Влада на Предяльском перевале в сентябре 1462 года, и мы не собирались его упускать. Уже началась зима, но перевалы, к счастью, еще не занесло снегом, и мы сверху смотрели на венгерские войска, четырьмя потоками ломившиеся в Карпаты.
Подождав, пока очередные захватчики втянутся в ущелья, мы одновременно в трех местах обрушили на них Карпатские горы, заложив под нависавшие у перевалов скалы запасы пороха, за целый год изготовленного нашими мастерскими. Скалы рухнули на нагло шедших без боевого охранения мадьяр, которых за три мига не стало, а не попавшие под обвалы и камнепады воины в ужасе попятились в Трансильванию и быстрым маршем двинулись к Чуку, где с отборными войсками находился король Матиаш. Когда опасность венгерского прорыва в Молдову исчезла, мы новыми взрывами расчистили перевалы. Тайная стража Влада Неистового всегда убирала за собой, не жалея пороха.
Сокращенное войско Корвина без помех перешло Карпаты в разрешенном нами месте и у Кэменешти было встречено готовыми к бою стягами Штефана III, брата и друга Влада Неистового. 15 декабря 1467 года молдаване вдребезги разнесли мадьяр, и их отчаянный господарь со своими витязями прорубился к Матиашу, который не захотел вступать в открытую схватку, очевидно беспокоясь за свою корвинскую жизнь, и получил за это «между плеч стрелу Штефана Великого», о чем в том же году записали в хроники все европейские летописцы.
Матиаша, которого мы общими усилиями лишили численного преимущества и возможности нападения с флангов, замертво сумели унести с поля боя, и, забегая вперед, скажу, что выстрел двоюродного брата Влада Неистового оказался ударом судьбы для Корвина, у которого после этого тяжелейшего ранения не было мужского потомства. Это позволило императорам Габсбургам, официальным наследникам короля Матиаша, после его смерти в 1493 году забрать себе венгерскую корону и страну, что, собственно, и требовалось доказать.
Венгры откатились от Карпат надолго, но очнувшийся от раны Матиаш не изменился и не унялся, ибо не может уняться тот, кого день и ночь душит жаба наживы. Воспользовавшись восстанием конкурента своего тестя короля Иржи Подебрада и его конфликтом с новым папой, в марте 1468 года Корвин объявил войну Богемии и ввел свои тяжелые войска на ее плоские равнины, на которых с переменным успехом занялся мародерством. Чешские земли были на порядок богаче разоренных в пыль боснийских и сербских, и его армия была довольна результатами своего грабежа братского христианского народа.
В мае 1469 года чешские католические бароны, земли которых Матиаш предусмотрительно не грабил, избрали его королем Богемии, но это категорически не приняли в Польше и Священной Римской империи, не собиравшихся пускать стервятника Корвина в Европу. Иржи Подебрад, изгнанный конкурентом Георгием со своей земли и обобранный до нитки своим зятем, в 1471 году перед смертью по предложению императора и польского короля передал права на чешскую корону его сыну королевичу Владиславу.
