Доказательство: не повинуясь тотчас же, рефлекторно, приказу мыслей под видом желания, побуждения или необходимости, мы часто замечаем, что они спорные, что их можно избежать или проигнорировать. Например, такие приказы: «почеши нос», «открой глаза и посмотри, который час», «запиши, что надо позвонить брату…» Мы можем не подчиниться или отложить выполнение приказа, но только если мы сами осознаем, что это вмешательство – лишь наши мысли, а не мы сами…
Сначала мы идентифицируем эти мысли в момент, когда они овладевают нами и выводят за рамки медитации: мы больше не сосредоточены на дыхании, на теле, но «думаем о чем-то». Это нормально, именно так ум поступает все время. Тогда без раздражения возвращаемся к упражнению; мысли возвращаются; мы их замечаем и возвращаемся к упражнению и так далее. Такие действия лежат в основе тренировки вхождения в полное сознание.
Мысли – не проблема, проблема – это не осознавать мысленное рассеивание, возбуждение и особенно смешение мыслей и действительности, а также принятие всех мыслей всерьез. Проблема заключается не столько в содержании или движении мыслей, сколько в нашем к ним отношении. Другими словами, не надо им мешать, не надо стремиться их отогнать. Но не надо и следовать за ними, подчиняться им, смиряться с ними. Надо просто принимать их, наблюдать за ними в рамках расширенного сознания (поэтому так важно закрепиться в настоящем моменте с помощью дыхания, тела, звуков), просто прекратить их питать.
Шаг за шагом, с помощью регулярных тренировок мы все лучше осознаем, что наши мысли – это всего лишь мысли: мы лучше идентифицируем их как преходящий ментальный феномен, а не как продолжающуюся несомненность. Мы видим, как они появляются; и нередко, если мы не следуем за ними, замечаем, как они растворяются. Потом снова появляются. Снова уходят. Переживание этого опыта научит нас гораздо большему, чем простое знание: мы знаем, что наши мысли – только мысли, но стоит им поглотить нас, и это знание утратит смысл. Только регулярная практика и жизненный опыт помогут нам дистанцироваться от ментального, от пагубной привычки позволять нашим мыслям рассеиваться помимо нашей воли.
В полном сознании мы сами решаем, следовать ли нам за собственными мыслями – почему бы и нет? – или выбрать что-то другое. Например, остаться сидеть с закрытыми глазами, дышать здесь и сейчас, в потоке мыслей, которые говорят нам «встань», «делай», «думай», «шевелись»; которые раздражаются и повышают тон: «У тебя столько срочных дел, не кажется ли тебе, что пора прекратить эти упражнения? Потом вернешься к ним…» Но нет, мы ведь решили не подчиняться мыслям. Подождем немного и посмотрим, в самом ли деле надо идти в указанном мыслями направлении, в самом ли деле это так важно для нас. Подышим еще несколько минут, и тиски разожмутся. Как это приятно – больше не быть рабом ментального, как радостно обрести чуть-чуть больше свободы.
Освободиться от своих мыслей
«Я мыслю, следовательно существую», – провозгласил Декарт. Поль Валери добавил: «Иногда я мыслю; а иногда я существую». И полное сознание делает заключение: «Я есть не только то, о чем я думаю». С двумя смыслами: «je suis» в смысле «следовать» и «je suis» в смысле «быть»
[1]. Это то, что называется «разъединение» (défusion) в когнитивной психотерапии: стремление уменьшить смешение между своими мыслями и своим сознанием. Понять, что мысли – только один из элементов сознания, а не все сознание в полном объеме. Не зависеть больше от своих мыслей, но при этом не отказываться от них: просто построить с ними другие отношения.
Это не то же самое, что сказать себе: «моя жизнь грустна» или «я в данный момент думаю, что моя жизнь грустна». Идентифицируя мои мысли как феномены духа, я яснее увижу, что в последних прячется множество оценок, непроизвольных реакций, побуждений, с которыми я не всегда должен соглашаться. Это немного необычный опыт отсоединения от своего собственного ментального, это попытка воспользоваться своим разумом, чтобы больше не попадаться в его силки. Именно это и предлагает полное сознание. Оно учит предоставлять место для размышления, культивировать опыт рассмотрения на расстоянии. Оно помогает отличить главное, подобно тому как на вечеринке в шуме голосов мы выделяем разговор на интересующую нас тему. Или в конце концов бросить эту суету и пойти слушать ночные шорохи…
Урок 5
Закрыть глаза и поместить дыхание в центр своего внимания. Затем отметить, как очень быстро рассудок удаляется или, скорее, как наши мысли располагаются в центре нашего внимания, будто капризные дети. Мысли о неотложных делах, мысли о том, как трудно остаться в упражнении. Мы в нем: работа полного сознания над мыслями просто состоит в том, чтобы осознать непреодолимую мешанину мыслей. В осознании того, что мысли обладают силой влечения: в какой-то момент мы больше не наблюдаем за собственными мыслями, но мы внутри, они нас затопили. Тогда надо спокойно вернуться к дыханию, затем к наблюдениям за мыслями. Постепенно разница между «думать что-то» и «заметить, что думаешь что-то» становится очевидной. Это называется просветлением, оно требует регулярной работы.
Дать место эмоциям
Это смесь порядка с беспорядком – необычная, смутная, оставляющая нас в некотором недоумении. Мы не можем ухватить, что художник хотел нам сказать. Потом, через какое-то время, хотя понимание и не возникает, мы, по крайней мере, начинаем замечать композицию картины.
Меланхолия, 1528. Лукас Кранах Старший (1472–1553) Масло, дерево, 1,13 х 1, 72 м, частная коллекция
Слева сумятица. Сверхъестественная сумятица наверху, откуда лавиной скатывается стая духов или фантомов. Внизу – обычная сумятица, где голые дети играют с легавой собакой; собака недовольна обращением и с угрожающим видом огрызается, прижимает уши, словно говорит им: «Если будете и дальше донимать меня, укушу».
Справа чуть спокойнее, но все также неясно: яблоня демонстрирует свои золотые плоды; над скалой нависает замок; женщина, у ног которой лежат инструменты, словно ей нечем заняться, строгает деревянную палочку. У женщины отстраненное, усталое, безучастное лицо, она издалека посматривает на возню детей с собакой.
В этой «Меланхолии» Кранаха есть реальное и ирреальное, есть напряжение и спокойствие, действие и скука. Что-то мы можем понять, хотя бы приблизительно, а что-то от нас ускользает, превосходя наше понимание.
Но не правда ли – мы часто именно так воспринимаем собственный эмоциональный опыт?
«ВСЕ ЗИЖДЕТСЯ НА НЕСКОЛЬКИХ ИДЕЯХ,
КОТОРЫЕ НАС СТРАШАТ
