– Капитан хочет знать – что здесь произошло? Почему вы не отвечаете?
– Пункта наблюдения нет. И телефона тоже.
Рулевой на какое-то время исчез, а затем появился вновь:
– Приказ капитана: идите на пункт управления. Он говорит, что стоять снаружи больше нет смысла.
Бросив быстрый взгляд на разрушения вокруг, Гёдде последовал за рулевым и вошел через бронированную дверь в пункт управления.
Глава 17
На пункте управления и в 4-й башне «Шарнхорста»
Поток сообщений приходил на пункт управления практически без перерыва. Когда свет от залпа башни «В», пройдя через перископы, разогнал полумрак помещения, старшина узнал высокую фигуру первого помощника. Фрегаттен-капитан Доменик поднялся из каюты командующего для доклада капитану. Среди грохота было слышно, как в машинном отделении говорит телефон:
– От главного инженера капитану – корабль снова может набрать 20 узлов.
Капитан похлопал сигнальщика по плечу:
– Передайте: главному инженеру от капитана Хинтце – «Хорошая работа, машинное отделение! Офицеры корабля и матросы благодарят вас за отличный труд».
Он сделал быстрый знак вахтенному офицеру, телеграфы машинного отделения заработали, и «Шарнхорст», который какое-то время стоял почти неподвижно, начал набирать ход. Контр-адмирал Бей подошел к капитану, и Гёдде увидел, что адмирал, капитан и первый помощник переговариваются. Наконец командующий жестом показал на правый борт:
– Поверни на север, Хинтце. Возможно, этим путем мы выберемся из этой заварушки.
Было примерно 19.20, когда адмирал Бей дал команду.
«Шарнхорст» изменил курс с западного на северный, когда капитан позвал командира минно-торпедной боевой части. Еще в предыдущем разговоре Гёдде слышал, что капитан Хинтце, как опытный специалист в использовании торпед, во время боя рассматривал возможность их использования. Обер-лейтенант Боссе, командир минно-торпедной боевой части «Шарнхорста», на мгновение приложил руку к фуражке:
– Я только что получил информацию, герр капитан, что торпедные аппараты левого борта были уничтожены прямым попаданием. Аппараты правого борта также были повреждены взрывом снаряда в середине корабля. Это доложил посыльный, поскольку все линии связи на корме повреждены. Я посмотрю со старшиной-механиком – можно ли вернуть аппараты в рабочее состояние. Когда ситуация прояснится, я немедленно сообщу.
– Хорошо, Боссе, – ответил капитан. – Мы должны иметь возможность использовать торпеды. Ждите моих приказов. Проследите, чтобы ремонт прошел быстро, насколько это возможно.
– Яволь, герр капитан! Я сделаю все, что в моих силах!
Обер-лейтенант Боссе покинул пункт управления и поднялся по трапу левого борта на верхнюю палубу.
Телефон зазвонил снова; на этот раз звонок был из каюты командира флотилии, в которую вернулся первый помощник после того, как корабль изменил курс.
– От первого помощника капитану: передний перевязочный пункт разрушен. Корабельный доктор, священник и весь персонал убиты.
Передний перевязочный пункт находился чуть позади каюты командира флотилии, порядком ниже пункта управления.
Башня 4-го левого борта с ее двумя 5,9-дюймовыми орудиями во время начала последнего боя молчала. Из орудий малого калибра, помимо зениток, продолжали стрелять только пушки правого борта. Продолжали вести огонь башни «В» и «С», имевшие по три орудия основного калибра. Штрётер и его товарищи, затаив дыхание, жадно ловили сводки, передаваемые по системе корабельной связи после каждого серьезного попадания.
– Башня 2 5,9-дюймовых орудий докладывает: попадание, орудия могут наводиться только ограниченно.
Несколькими минутами позже:
– Башня 2 5,9-дюймовых орудий: не действует из-за еще одного попадания.
Когда капитан произнес лозунг «Scharnhorst immer voran», матросы, ободренные, посмотрели друг на друга. Они знали, что каждый пост сделает все возможное, чтобы подтвердить девиз линкора. Однако оптимизм покинул их, когда через несколько секунд по кораблю был нанесен удар невиданной ранее силы и по линкору пробежала мощная волна, заставившая колебаться буквально все. Погасли разбитые аварийные лампы; не успели заменить их, как начались новые сильные взрывы. Матросы вопросительно повернули головы к сигнальщику. Тот покачал головой:
– Никаких сообщений пока не поступало.
– Это был удар торпеды, – произнес старшина Моритц, старший артиллерист. – Это не может быть чем-то еще.
Они замолчали. Через некоторое время офицер корабельной связи получил еще одну сводку:
– Башня «В» – отряду устранения повреждений: приказ на затопление!
Снарядный погреб башни «В» должен быть затоплен.
Матросы слушали с тревогой: выведена ли из боя теперь и башня «В»? Башня «А» не могла поворачиваться с первой перестрелки с английским линкором. Теперь, должно быть, «В» тоже? Но затем они услышали, что башня «В» опять стреляет – на некотором расстоянии и приглушенно, но вполне различимо. Окутанная дымом и пороховыми газами, она будет стрелять до самого конца. Матросы на корабле снова почувствовали себя уверенно.
Только в плену Штрётер узнал от матроса Биркле, что же произошло на самом деле. Биркле был в орудийном расчете башни «В». Башня «А» получила попадание, второе за этот день, в свой снарядный погреб. Последовал сильнейший взрыв, дым от которого полностью окутал башню «В», раскаленные докрасна осколки пробили переборку, за которой находились снаряды. Старший артиллерист предпринял немедленные и обоснованные меры предосторожности, затопив снарядный склад. Однако через четверть часа оказалось возможным откачать воду обратно.
В 4-й башне с двумя 5,9-дюймовыми орудиями все еще обсуждали возможные последствия этого сильного попадания, когда в ней почувствовали еще один сильный удар.
– Попадание в ангар с самолетами, – сообщил матрос корабельной связи. – Сильный пожар. Зенитчикам – отправиться в ангар на тушение пожара.
Матросы уже начали ощущать тепло от огня, который полыхал палубой ниже, в задней части ангара. Затем послышались команды офицеров и старшин, ответственных за тушение пожара. Потом по кораблю разнеслось объявление капитана:
– Корабль опять делает 20 узлов.
Но орудия левого борта все еще не получали приказа открыть огонь. Экипаж корабля напряженно следил за каждым сообщением, пытаясь понять ход сражения. Матросы заметили, что «Шарнхорст» снова начал набирать скорость; поскольку корабль накренился, они решили, что он меняет курс, – это подтвердило и то, что линкор некоторое время раскачивался из стороны в сторону, после чего снова занял устойчивое положение. И наконец, пришел долгожданный приказ на открытие огня, который капитан-лейтенант Витинг, второй артиллерист, отдал с переднего поста управления:
– Цель: вспышки вражеских орудий где-то на траверзе.
[20]
