Суд и приговор
7 октября 2014, 15:10
Москва, Технический пер., 2
Главным следственным управлением Следственного комитета России завершено расследование уголовного дела об авиакатастрофе в Ярославской области самолета «ЯК-42», повлекшей гибель 44 человек, в том числе основного состава хоккейного клуба «Локомотив», в отношении бывшего заместителя генерального директора по организации летной работы авиакомпании «ЯК-СЕРВИС» Вадима Тимофеева. Он обвиняется в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 263 УК РФ (нарушение правил безопасности движения и эксплуатации воздушного транспорта).
Следователь Антон Никитин:
Причиной катастрофы стали безответственная самонадеянность самих пилотов и безответственное отношение руководства к своим обязанностям по контролю. Ужасающие дыры в авиационном законодательстве создали общие условия для преступления. К сожалению, Следственный комитет имеет дело с последствиями, хотя по мере возможности стараемся и какие-то меры принимать, чтобы предотвратить другие такие же трагедии.
Сам Тимофеев, еще раз повторим, — это высококвалифицированный пилот еще старой советской школы. Это вполне определенные принципы, среди которых есть немало позитивных. Но есть и круговая порука, и опора начальства на эту круговую поруку, чтобы оставаться вне критики. В авариях всегда виновны подчиненные или кто-то еще. Главное, все инструкции и нормы единой авиационной корпорации носили сугубо технический, а не правовой характер. Расписываясь в инструкции, директор брал на себя обязанности перед начальством, не более того. Но единство корпорации было залогом единства всех норм и стыковки технологических цепочек.
Советская авиация на этих принципах была одной из лучших в мире. Аэрофлот в 1994 году официально был самой безопасной авиакомпанией. Другое дело, что резкий переход к полной экономической даже не свободе, а вольнице нанес удар и этой передовой отрасли тоже. А в ситуации, когда старые советские принципы уже не работают, а новые правовые принципы еще не заработали, — критерием хорошей работы стали деньги, и только они.
У того же Тимофеева сформировалось мнение, что любая проверка или надзирающая организация, любой этот момент как-то решается сугубо формально. Начальство позвонит, куда надо, о чем-то договорится, и все рассосется само собой. Возможно, поэтому он все предварительное следствие воспринимал так же, как временное неудобство.
Вплоть до момента, когда ему было предъявлено обвинение, а может быть, даже и после приговора, Тимофеев продолжал абсолютно игнорировать вопросы права. Так и не понял, что на должности директора по летной работе несет ответственность не только перед трудовым коллективом в лице начальства, но и перед пассажирами, семьями пилотов. Может быть, нужно руководителей авиакомпаний обязать проходить какие-то курсы? Там им покажут фотографии последствий и жертв катастроф, привьют хотя бы азы правовой грамотности.
Если бы Тимофеев понял правовую ситуацию и согласился с доводами следствия, то есть признал свою вину, — это оказало бы гораздо большее влияние на умы его коллег по авиации, принесло бы намного больше пользы. Однако не позволило ощущение обиды и несправедливости, когда за общие грехи наказывают вдруг одного из многих. Вину не признал ни на следствии, ни на суде. Однако суд руководствуется правовыми критериями, и поэтому, в том числе из-за отсутствия признания вины и раскаяния, назначил более суровое наказание, чем могло быть.
Это не меняет того, что был сделан большой шаг вперед, коренной поворот в принципах расследования авиационных катастроф. Впервые в российской следственной и судебной практике Ярославским районным судом в совершении катастрофы был признан виновным человек, который не управлял воздушным судном.
Есть надежда, что такие же принципы правовой ответственности не только исполнителей или «стрелочников» будут применяться в практике расследования не только авиационных, но и других техногенных катастроф. В условиях нарастания техногенных угроз нужен принципиальный подход. Чтобы директора, инспекторы, все лица, от работы которых зависят в конечном итоге жизни многих людей, понимали и степень своей ответственности, и возможные последствия. Пусть это будет не тюрьма, а общественные работы или иное гуманное наказание, но они не должны избегать ответственности за формальный подход к делу или ставку на пресловутый «авось».
23 сентября 2015, 11:20
Ярославль, ул. Победы, д. 47
Приговором Ярославского районного суда Ярославской области Тимофееву назначено наказание в виде 5 лет лишения свободы с отбыванием в колонии-поселении. В соответствии с постановлением Государственной думы РФ от 24 апреля 2015 года «Об объявлении амнистии в честь 70-летия Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов» Тимофеев освобожден от наказания.
Однако ситуация в российском авиационном хозяйстве и в отвечающих за него ведомствах сложилась такая, что без сурового приговора одному из руководителей, пусть не самому высокому, не произошло бы скорейшего продвижения к наведению порядка.
Расследование было завершено в октябре 2014 года, слушания дела в Ярославском районном суде начались 3 декабря. Было опрошено более ста свидетелей. Только на оглашение приговора судьи Вячеслава Вострикова ушло три дня. Государственный обвинитель просил назначить наказание в виде шести лет колонии-поселения. Подсудимый Вадим Тимофеев настаивал на своей невиновности. В своем последнем слове он сказал, что предпочел бы погибнуть вместе с экипажем.
Тимофеев субъективно ощущал себя жертвой сложившейся системы и таким же пострадавшим, как многие присутствующие в зале суда. Погибли его коллеги, развалилась авиакомпания, он сам лишился работы. Искренние эмоции подсудимого вызывали ответный отклик у многих потерпевших. Да что там говорить — даже следователь в частных беседах сочувствовал ему.
Однако ситуация в российском авиационном хозяйстве и в отвечающих за него ведомствах сложилась такая, что без сурового приговора одному из руководителей, пусть не самому высокому, не произошло бы скорейшего продвижения к наведению порядка. Да, Тимофееву было обидно стать крайним, отвечать одному за всю систему безответственности и круговой поруки. Однако он подписывался под должностными обязанностями и не исполнял их. По всем правовым нормам, а не сложившимся в бизнесе понятиям, он виновен.
Есть и такой момент, что ранее такие прегрешения прощались всем. Только после огромного международного резонанса был поставлен вопрос ребром со стороны руководства страны и СКР. Кто-то должен был ответить первым по всей строгости.
Может быть, это даже лучше, что первый суровый приговор совпал с амнистией и Тимофеева освободили от наказания. Главное, что все остальные руководители, от которых зависят жизни сотен людей, теперь знают, что приговор в случае выявления их вины будет строгим. И не факт, что на следующий раз выйдет такое же совпадение с широкой амнистией.
После всех проблем в управлении авиацией, выявленных в ходе следствия по этому и ряду других дел об авиакатастрофах, напрашивается вопрос: что делать? Какая система управления может исправить ситуацию?
