И, заметьте, речь не идет о близких родственниках и любимых друзьях! Это в Москве Вишневский мог написать:
На заре двадцать первого века,
Когда жизнь непосильна уму,
Как же нужно любить человека,
Чтобы взять и приехать к нему!
Тут «взять и приехать» могут: одноклассники, друзья бывшего мужа, сотрудники (в том числе начальники), соседи по даче, родители одноклассников и однокаточников дочки и наконец люди, описываемые фразой «Это кто-то из знакомых. Имени не помню, а спрашивать неудобно».
Сначала меня это развлекало, потом раздражало, а потом я с ужасом понял, что втягиваюсь и начинаю привыкать.
Чтобы было интереснее, Катя решила отпраздновать еще и день рождения Маши. Он всего на несколько дней отстоит от Нового года, поэтому разумнее было бы объединить два этих важных, но утомительных семейных праздника. Однако женщины впали в очередной иррациональный ступор и заявили, что день рождения будет полноценным, да еще в два отделения: для детей и для взрослых. Хуже того – в празднике примет участие первый супруг Катерины Ивановны. Мне как-то не улыбалось провести вечер в компании с Машиным отцом, да и для ребенка это должно было оказаться шоком.
После интенсивных консультаций стороны пришли к выводу, что утро пройдет в детской дискотеке (я плачу, но не участвую), и только вечер – дома. Уйти нельзя и не приглашать первого мужа нельзя.
В день рождения все радостно умотали веселиться в какой-то клуб, а я остался осуществить свою давнюю мечту – просто посидеть и ничего не делать.
Мечта не осуществилась.
Во-первых, я понял, что отвык от пассивного образа жизни. Все время хотелось с кем-нибудь пообщаться или впустить каких-нибудь гостей. Тишина настораживала. Включенный телевизор не помогал.
Во-вторых, я чувствовал себя покинутым. Теперь, когда все резвились в далеком детском клубе, идея остаться дома уже не казалась мне такой удачной. Я опустился до того, что стал названивать Кате, чтобы узнать, как к ним добраться. К счастью, телефон оказался отключен, и мой малодушный порыв не стал достоянием гласности.
Чтобы отвлечься, я решил прикинуть план работы на ближайшие дни. Понятно, что первая неделя после таких активных каникул будет мертвая. Значит, займусь делами, которые не требуют посторонней помощи. И еще утрясанием вопросов с Москвой и Питером – там люди уже должны войти в рабочий ритм. Потом можно будет напрячь всех местных, с кем не успел договорить до конца. То есть со всеми, с кем общался. К концу месяца есть возможность перейти к нормальному графику…
Заработавшись, я чуть не пропустил явление именинницы домой. Впрочем, она этого не заметила, потому что тут же принялась прыгать вокруг и рассказывать, как все прошло. Рассказ был инсценированный и в лицах. К концу у меня болела шея – Машка перемещалась из угла в угол комнаты очень быстро. Видимо, для большей достоверности. Я уже знал, что подобное перевозбуждение заканчивается истерикой. И не ошибся.
Примерно час понадобился на укрощение именинницы и упрятывание ее в кровать. Теперь у меня болела шея наблюдать за перемещениями Кати по кухне. Я даже пришел ей на помощь и принялся крошить ингредиенты для салата. Это сразу насторожило хозяйку.
– Что-нибудь случилось? Это из-за прихода Димы? Расслабься, ничего страшного не произойдет.
Встреча с бывшим мужем моей будущей жены, о которой (встрече, а не жене) я уже благополучно забыл, заставила меня напрячься и порезаться. От кулинарной деятельности меня освободили, а от чтения успокоительных нотаций – нет.
– Дима, – уверяла меня Катя, – вполне нормальный мужик, с ним есть о чем поговорить. Пошутить может. Ну хочешь, я ему позвоню и скажу, чтобы он не приходил?
– Хочу.
– Нельзя.
«А чего тогда спрашивать?» – подумал я. – Это ведь Машин папа, – сообщила мне потрясающую новость Катя, – она обидится, если он не придет. И вообще, вы там не одни будете, придет еще мама…
Он последующего перечисления родственников я затосковал. Развитие событий показало, что тосковать было от чего.
* * *
Я терпеть не могу устраивать семейные дни рождения! Как правило, это получаются весьма натянутые посиделки, где родственники, в лучшем случае, учат меня жить, потому что моя жизнь, по их понятиям, не сложилась: мужа я профукала, Машу воспитываю неправильно, нового мужа скоро упущу, если так и буду продолжать себя вести.
– Вы с Сергеем когда собираетесь расписываться? – интересуется тетя Ира
– Мы об этом даже не думаем, – честно отвечаю я, и получаю получасовую лекцию о том, что если бы она (тетя Ира) вела себя в молодости так же глупо, как я, то дядя Толя никогда, бы на ней не женился.
– Так, может, и не нужно было? – пытаюсь отшутиться я и натыкаюсь на полное непонимание моего тонкого чувства юмора.
Тетя Ира поджимает губы и удаляется с кухни, на ее место тут же приходит тетя Алла.
– Катя, ты зачем столько наготовила? Вечно ты наготовишь. Мы бы и так пришли, посидели бы, чаю попили с тортиком…
Я немедленно вспоминаю Машин трехлетний юбилей, когда не было никаких моральных и физических сил готовить и я решила ограничиться чаем с тортиком.
Стая родственников сидела на диванах с поджатыми губами и осуждающе смотрела на столик, стоящий в центре комнаты. Непривычное к фуршетам поколение пыталось есть торт с колен, бесконечно все роняя на пол и обливаясь горячим чаем. Апогеем праздника стал подслушанный мною разговор на кухне, где ошпаренные родственники обсуждали, что, будь они на месте моего мужа, они бы тоже сбежали из этого дома.
У меня тогда с нервами было плохо, поэтому я не стала делать вид, что ничего не слышала, а влетела в середине разговора и заявила, что ничего не имею против такого развития событий.
– Знаешь что, Катерина… – попыталась было начать нотацию тетя Ира.
– Знаю. Вы пришли сюда Машу с днем рождения поздравить или пожрать?
– Ну, ты как скажешь! – возмутился дядя Федя и честно ответил: – Пожрать, конечно.
Женщины возмущенно заголосили, мол, как у тебя только язык повернулся, а я была ему страшно благодарна. Остаток вечера все клевали дядю Федю, оставив меня в покое. Я его потом отдельно пригласила в гости и накормила до полного одурения.
Так вот, за последние четыре года ничего не изменилось, все опять пришли пожрать, а заодно и убедиться в том, что я, как и раньше, бестолковая хозяйка и Никчемная мать.
– Катя, почему ты не отдашь Машу заниматься музыкой? Это так замечательно, когда барышня умеет музицировать!
Я не спорю. Когда барышня умеет, это замечательно. Только мне в страшном сне не приснится назвать Машку барышней.
– В наше время все девочки умели играть на фортепьяно. У нас дома до сих пор стоит инструмент.
