Паладин
Ивейн сидел на парапете набережной, вдыхая соленый воздух. Прохладный бриз освежал лицо мелкими брызгами. Мерный плеск воды о камень успокаивал.
«Иди ко мне», – казалось, море зовет его.
В паре десятков локтей внизу волны лениво ударялись о каменную стену. Разбиваясь, они щупальцами ползли наверх, словно пытаясь дотянуться до него.
«Такой предатель, как ты, не должен жить», – сказала очередная волна и рассыпалась белой пеной.
Он предал всех. Предал Орден, воспитавший его. Единственный дом, который знал. Предал доверие мастеров, заменивших ему родителей ради любимой. А потом – предал и ее доверие ради себя. Все старания действовать правильно окончились ничем. Что бы он ни делал – становилось лишь хуже. Теперь Кассандра в тюрьме, а он ничем не может помочь.
«Покончи со всем», – продолжали напевать волны.
Скольким людям он уже навредил? Разве к этому он стремился всю жизнь? Скольким людям он еще навредит, если не остановится.
«Без тебя мир будет только лучше», – шепнул ветер.
Да. Всего один прыжок. Лишь один прыжок – и все закончится. Ивейн представил, как падает вниз, ударяется о камни и уходит в морскую пучину. Конец бессонным ночам. Конец мукам совести. Конец стыду. Конец необходимости постоянно выбирать меж двух зол. Покой.
Он положил ладонь на край парапета, готовясь оттолкнуться. Сейчас…
– Паладин Ивейн! – из-за спины раздался громкий голос. – Любуетесь пейзажем? – сзади приблизился дознаватель Люпен и положил ему руку на плечо.
– Я… – запнулся Ивейн.
– Признаться, тоже люблю смотреть на море, – не дожидаясь ответа, продолжил Люпен.
Мужчина встал рядом и всмотрелся вдаль.
– Прекрасный сегодня денек, – задумчиво изрек он, – к сожалению, боюсь, один из последних теплых в этом году.
– Пожалуй, – согласился Ивейн.
Люпен повернулся к нему и уставился своими рыбьими глазами.
– Сегодня я встречался с девушкой, о которой вы говорили, – он так резко сменил тему, что Ивейн не сразу понял, о ком идет речь.
– Вы… вы о Кассандре? – запинаясь переспросил он, чувствуя, как сердце ускоряет ритм.
Люпен приподнял бровь.
– Насколько помню, вы просили помочь всего лишь одной девушке.
Ивейн поспешно развернулся, хотел перекинуть ноги обратно на набережную, но облокотился на отсутствующую руку и соскользнул вниз. Он едва успел ухватиться за выступ второй рукой и завис на стене. Люпен помог ему взобраться обратно. От усилий лицо дознавателя вспотело.
– Уф! – он вытер со лба пот. – Вы меня здорово напугали. Император не простил бы мне, позволь я погибнуть его личному стражу не на службе.
Его величеству было совершенно плевать на Ивейна и его проблемы. Он трижды лично передавал прошение о помиловании Кассандры императору прямо в руки. И что? Ивейн сильно сомневался, что тот соизволил хотя бы открыть конверты.
– С ней все в порядке? Говорите же. Ну! – нетерпеливо потребовал Ивейн.
Люпен похлопал его по плечу.
– Успокойтесь. С девушкой все хорошо.
Камень с души.
– Когда же ее отпустят? – Ивейн и не думал успокаиваться. Он уже и не надеялся на то, что Люпен ему поможет. Больше двух недель от дознавателя не было весточки.
– Отпустят… – Люпен задумчиво почесал подбородок, – сложно сказать. Зависит от результатов расследования.
– Расследования?! – Ивейн схватил маленького человека за лацкан пиджака. – Она ведь не виновата. Я же все вам объяснял.
Люпен вцепился своими руками в кулак Ивейна, безуспешно пытаясь разжать пальцы. Ноги дознавателя бессильно болтались в воздухе.
– Боюсь, – прохрипел он, – выражая свои намерения подобным способом, вы лишь усугубите и без того непростое положение дел.
Борясь с желанием свернуть Люпену шею, Ивейн все же поставил того на землю.
Дознаватель принялся расправлять смятый лацкан.
– Юноша, вы не понимаете серьезности обвинений, выдвинутых против госпожи Фэйнз. Она подозревается в дюжине крупных краж. Сам верховный дознаватель заинтересовался ее делом. Но… – Люпен сделал многозначительную паузу.
Почему люди, наделенные богатством или властью, так любят трепаться, раздувая собственную значимость до размеров гаргантюа? Неужели нельзя просто сказать что у тебя на уме?
– Приложив определенные усилия, я мог бы убедить его, – дознаватель почесал свой большой нос, – прекратить расследование, – Люпен выжидающе посмотрел на Ивейна.
Ивейн хмыкнул. Ну конечно же. Ответная услуга. Похоже, он начал понимать, как устроен этот мир.
– Что требуется от меня?
Рот дознавателя расплылся в широкой улыбке.
– Сущая безделица. Всего лишь – сообщать мне обо всем, что происходит за храмовой стеной.
– Хотите, чтобы я шпионил за Орденом для вас? – Ивейн навис над маленькой фигуркой дознавателя черной тучей.
Люпен словно уменьшился в размерах.
– Не стал бы употреблять столь сильное слово. Скорее – информировать, – тихо сказал он.
– Я согласен, – грубо оборвал Ивейн.
Хотелось смеяться. Орден поручил ему шпионить за императором, а теперь эта крыса заставляет шпионить за Орденом. Интересно – куда все это приведет. Да хоть в адское пекло, главное – свобода любимой. Ведь любовь – не то, что дают тебе. Это то, что готов отдать ты сам. И если для освобождения Кассандры нужно сжечь остатки своей чести – так тому и быть.
– Как скоро Кассандра окажется на свободе?
Люпен снова улыбнулся. Прочистил горло.
– Можете считать, это уже произошло.
Ястреб
– Все чисто, – доложил заглянувший в паромобиль Кассиус.
Похоже, побег еще не обнаружен. Иначе квартира наверняка была бы под наблюдением.
Зала кивнул. Кулак повернулся к Кассандре и ухватил ее за бицепс своей лапищей, сжав руку так сильно, что, лишь стиснув зубы, ей удалось сдержать крик.
– Только дай повод сломать что-нибудь в твоем прекрасном теле, – он продемонстрировал неполный комплект своих кривых зубов. – Хотя, признаться, мне скорее нужна веская причина не делать этого.
– И она у тебя есть, – заметил Зала.
Кулак недовольно скосил на своего босса оставшийся глаз, но немного ослабил хватку. Все же, вылезая и вытягивая вслед за собой Кассандру, он едва не оторвал ей руку.
– Жди, – приказал трактирщик водителю и при помощи Кассиуса вытолкнул свою грузную тушу на улицу.
Молча они втроем прошли короткий путь от паромобиля до подъезда.
