Картофель
Имперский период: чистый объем продукта, потребляемого населением, равен валовому объему производства по данным Грегори (1982, 233) за вычетом доли, отведенной в семенной фонд (этот метод позволяет сгладить разницу между приведенными Грегори показателями чистого и валового производства), а также потерь (в размере 10 % от объема произведенной продукции) и объема кормового фонда. Последний рассчитывался умножением поголовья скота на указанные ранее кормовые нормы. Для расчета этого объема в 1892–1902 гг. стоимость, заложенная в данной формуле, умножалась на */ю от степени расхождения между конкретным годом и базовым 1892 г. Следует также отметить, что при оценке периода 1885–1892 гг. объем кормового фонда принимался равным 0.
Аналогичная формула применялась для расчета показателей советского периода, за исключением объема семенного фонда, данный фактор вычислялся путем умножения площади посевных земель на нормы расхода семян.
Сахар
Данные из расчета Нуттера (1962, 415, 451) — ряд 1510.
Овощи
Для 1913 г. и последующих периодов данные по производству, представляющие собой скорректированные оценки советских источников, взяты из исследования Дэвиса, Харрисона и Уиткрофта (1994, 286) за вычетом затрат на уровне 20 % произведенного объема (Бергсон. 1961, 330). При этом предполагается, что уровень подушевого потребления 1913 г. будет распространен на более ранние периоды.
Пиво
Данные из расчета Нуттера (1962, 415, 453) — ряд 1514. Для расчета за 1885–1895 гг. уровень производства был экстраполирован в соответствии с изменениями численности населения.
Водка
Данные из расчета Нуттера (1962, 415, 453) — ряд 1518. Для расчета за 1885–1913 гг. уровень производства был экстраполирован в соответствии с изменениями численности населения. Недостающие показатели были вычислены путем интерполяции данных.
Мясо
Для оценки ситуации в1913 г. ив последующие периоды предполагалось, что потребление мяса равно объему его производства, данная схема уже была отражена при описании сельскохозяйственной статистики. А для анализа более ранних периодов требовалось обратное экстраполирование данных с учетом коэффициента поголовья скота, который представлял собой показатель, равный сумме количества рогатого скота, половины от количества свиней и 1/10 количества овец и коз.
Молоко
Для 1913 г. и последующих периодов потребление молока принималось на уровне, равном объему его производства за вычетом расхода, то есть объема молока, затраченного на кормление телят. По данным Джонсона и Кагана (1959, 236), предполагалось, что телята ежегодно потребляли 150 кг молока, при этом их численность к 1930 г. должна была составить 90 % от общего поголовья рогатого скота, причем впоследствии намечалось сокращение этой доли до 85 %.
Яйца
Для 1913 г. и последующих периодов объем яиц, произведенных для потребления человеком, принимался на уровне, равном объему его производства за вычетом расхода в размере 8 % от объема произведенной продукции. Вес яйца, предположительно, составлял 50 г. Для оценки более ранних периодов (то есть предшествующих 1913 г.) данные были экстраполированы в соответствии с изменениями численности населения страны.
Рыба
Данные из расчета Нуттера (1962, 451) — ряд 1507. Для расчета за 1885–1913 гг. уровень производства был экстраполирован в соответствии с изменениями численности населения.
Растительное масло
Данные из расчета Нуттера (1962, 450) — ряд 1504. Для расчета за 1885–1913 гг. уровень производства был экстраполирован в соответствии с изменениями численности населения. Недостающие показатели были вычислены путем интерполяции данных.
Сливочное масло
Оценка производства этого продукта производилась путем умножения поголовья коров на норму производства, которая принималась равной 72 кг на одну корову.
III. Демографическая модель, которая использовалась в рамках имитационной модели
Имитационная модель, описанная в гл. 8, включала в себя демографическую модель, в основе которой лежит исследование Лоримера (1946, 112–144), где он воссоздает историю населения Советского Союза. Эта работа стала его первой попыткой анализа демографической эволюции СССР, и именно она (а не более поздние исследования) стала фундаментом моих расчетов. Причиной тому — практическое совпадение данной Лоримером оценки «избыточной смертности», (на уровне 5,5 млн человек) с выводами Уиткрофта (1990b). Кроме того, Лоример приводит документальные свидетельства в пользу релевантности своих расчетов, что позволяет достаточно легко производить экстраполирование данных.
В тот период, когда Лоример писал свою работу, наиболее надежным источником данных для оценки советской демографической ситуации были результаты переписей населения 1926 и 1939 г., которые предоставляли цифры по численности населения, необходимые для расчетов, а также позволяли дать оценку демографических показателей. При этом чтобы спроецировать уровень рождаемости в 19261939 гг., Лоример использовал целый ряд дополнительных данных. Изменения общего уровня рождаемости происходили по траектории, напоминающей на графике букву U. Общий уровень смертности был линейно интерполирован на период между этими базовыми годами. С учетом этих показателей рождаемости и смертности, принятых за «стандартные», Лоример спроецировал численность населения в 1926 г. на последующие годы, проделав аналогичные манипуляции с данными по численности населения в 1939 г., только в противоположном направлении. Когда обе проекции достигли общей точки — 1934 г., то выяснилось, что прогноз, начинающийся с 1928 г., на 5,5 млн человек превышал обратную проекцию 1939 г., именно это количество Лоример отнес к категории «избыточной смертности». При этом очевидно, что релевантность этих оценок «избыточной смертности» напрямую зависит от релевантности оценок «стандартного» уровня рождаемости и смертности. Лоример полагал, что основное количество «избыточных» смертей произошло в период коллективизации, поэтому отнес их именно к этим годам. Тем самым ему удалось сформировать ежегодные показатели численности населения в Советском Союзе за 1926–1939 гг.
С момента публикации работы Лоримера разгорелись споры о принятых им показателях рождаемости, «стандартной» и избыточной смертности. (Для более подробного описания см.: Дэвис, Харрисон и Уиткрофт. 1994, 64–77.) Многие исследователи выдвигали гипотезы о более высоком уровне избыточной смертности (например, Андреев, Дарский и Харькова. 1990). При этом произошло сильное увеличение смертности в детском возрасте, что нивелировало результаты роста уровня рождаемости в 1933 г. (Дэвис, Харрисон и Уиткрофт. 1994, 74–76). Попытки включения этой категории смертности в мои модели представляются нецелесообразными, поскольку этот фактор никак не отразился на объеме трудовых ресурсов страны.
Свою оценку численности городского и сельского населения Советского Союза я начинаю с обобщенных данных Лоримера по демографической ситуации в стране. Базовая информация включает данные по численности этих категорий населения в 1926 г., а также ежегодные показатели общей численности населения, рождаемости, смертности и чистой миграции из деревни в города за 1928–1939 гг. (Лоример. 1946, 134, 150, 154, 158; Дэвис, Харрисон и Уиткрофт. 1994, 274-75). Помимо этого, в расчет включались данные по общему уровню рождаемости и смертности в городе и деревне за 1927 г. (Лоример. 1946, 81).
