О методе также было несложно догадаться. Тело отвезут миль за сорок, где строится дорога, и закопают перед тем местом, где бульдозеры кладут фундаментный камень. Через несколько месяцев по могиле в асфальте будет ездить транспорт. Оценки того, сколько трупов покоится под магистралью Нью-Джерси, колеблются от трех до пятнадцати. Возможно, этот метод не так уж нов и кости лежат даже под древнеримскими дорогами. Во всяком случае, он избавляет от проблем со снаряжением, включающим лодку, проволоку и грузило.
Конечно, я мог бы сообщить Кермеру через Малыша Гилберта, что Макаран, возможно, путешествует в маленькой, но весьма крутой компании.
Закрыв глаза, я допил остатки пива, а открыв их, увидел сидящего напротив Стью Докерти, который походил на сотрудника британского консульства, уговаривающего купить побольше твида и «ягуаров».
— Ты сегодня даешь консультации? — осведомился он.
— Можешь изложить свои проблемы доктору Хиллиеру.
— Доктор, мне нужен совет по поводу больного города.
— Я уже обследовал пациента. Он истощен и подвержен инфекции.
— Замечен какой-то специфический вирус?
— Очень специфический — с пятилетним инкубационным периодом.
— Когда я пришел в кафе, Фенн, ты и молодой Пол строили друг другу рожи. Мне следует знать, в чем дело?
— Ты все равно не сможешь об этом написать.
— Представь себе, что бы стало с городом, если бы я писал обо всем, что знаю.
Я рассказал ему об открытках и посоветовал попросить Пола-младшего показать ему ту, которую он получил.
Докерти изобразил удивление:
— Господи, дружище, я не веду бесед с Хейнаменами. Старик разговаривает с сыном, сын — с главным редактором, тот — со своим заместителем, заместитель — с заведующим репортажем, который, наконец, обращается ко мне.
— Значит, ты восхищаешься Хейнаменами на расстоянии?
— С оставшимися — да. С бедняжкой Милдред у меня был более близкий контакт. Ей как-то взбрело в голову, что быть девушкой-репортером очень весело, и ее поручили моим заботам. Через два месяца она поняла, что это весьма скучное занятие. Очевидно, Фенн, мне не следует распространяться о наших отношениях. Правила этики действуют и в отношении мертвых.
— Ты бы не стал упоминать об этом без причины, не так ли?
— Разумеется. Милдред была жалким существом. Она непомерно преувеличивала собственное значение и считала, что я должен быть преисполнен благодарности. Свою благосклонность она использовала как дубинку, колотя ею всех мужчин без разбора и принуждая их к раболепному подчинению. Тогда я не сознавал, что это благодарный материал для изучения. Но наши маленькие радости дали мне возможность быть абсолютно реалистичным, когда я продал историю о ее убийстве двум разным журналам под разными именами за общую сумму в пятьсот пятьдесят долларов. При этом я изобразил маленькую сучку куда более привлекательной, чем она была на самом деле. Теперь мне приходит в голову, что из всех ее мужчин, возможно, мы с Макараном были единственными, которые бросили ее раньше, чем она решила порвать с ними. Для нее это было самым ужасным оскорблением. По-видимому, нами руководили одинаковые причины — отвращение к женской узурпации нашего примитивного права на агрессию. Я тоже как-то поколотил ее. Ты прав, что удивляешься — это не в моем стиле. Милдред подстерегла меня у моего дома, пьяная и буйная. Я привел ее к себе и попытался успокоить. Сначала она царапалась и лягалась, а потом решила вопить, пока мои терпеливые соседи не вызовут полицию. Поэтому я аккуратно двинул ее в челюсть кулаком, обернутым в посудное полотенце, поймал ее, когда она падала, и уложил на кровать. Минут через десять Милдред начала храпеть. Я позвонил молодому Полу, чтобы он приехал за ней, захватив кого-нибудь, кто бы отвел ее машину. Мне не хотелось присутствовать при их встрече, и я сказал ему, что оставлю дверь открытой. Милдред проснулась до приезда Пола и занялась уничтожением моего гардероба при помощи бритвы. Разумеется, мы уладили дело без суда. Я составил точный список испорченных вещей, купил замену и отправил Полу счет.
— Очаровательная девушка.
— Просто больная. Причем тяжелее, чем мы думали. Но беды этим не кончились. Лицо Елены Прекрасной потопило тысячу кораблей. Макаран — агент Милдред на этом свете, Фенн. И он еще не выполнил всех ее поручений. Эти открытки выглядят не вполне нормально.
— Мне тоже так кажется.
— Но ты не можешь сказать об этом Мэг, верно?
— Да.
— Однако, если понадобится найти Макарана, искать его придется Мэг, потому что на холмах станут разговаривать только с ней. Ты об этом думал?
— Старался не думать.
— Тебе придется ее обманывать, не так ли?
— Смотря зачем нам понадобится его искать.
— Мэг в центре событий, так же как и ты, Фенн. Лэрри знает, что она может его найти.
— Он об этом не упоминал.
— Упомянет, если возникнет основательная причина.
— Какая именно?
— Допустим, Макаран тайком пробирается в город, убивает старину Джеффа Кермера и возвращается на холмы. Может подвернуться и надежный свидетель.
— И Макаран будет знать, что его разыскивают за убийство. По-твоему, я пошлю к нему Мэг? Возможно, ей удалось бы найти человека, который сообщил бы, где его искать. Но она не получит никаких сведений, если придет не одна. Мэг убеждена, что дорогой братец не причинит ей вреда, но я не разделяю ее уверенности. По-моему, он способен убить любого, кто может ему помешать. Я могу попытаться уговорить Мэг узнать, где Макаран, но никак не отправлять ее к нему и тайком следовать за ней. Но я не думаю, чтобы мне это удалось. Понадобятся солидные доказательства преступления Макарана, чтобы убедить Мэг даже задуматься над такой возможностью, а мы вряд ли будем располагать подобными фактами.
— Но если ты не сможешь убедить ее, это будет выглядеть так, словно ты оберегаешь Макарана.
— Неужели эта история тебя настолько забавляет, Докерти?
— Я стараюсь тебе помочь. Если Макаран что-нибудь натворит и убежит на холмы, на тебя окажут такое давление, с каким ты еще не сталкивался. Тебе нужно быть к этому готовым, старина. Решить заранее, как далеко ты сможешь пойти и в каком направлении. «Дейли пресс» потребует твоего скальпа, а заодно и скальпа Лэрри Бринта.
— Прости, Стью. Я не должен был на тебя сердиться.
— Я хочу, чтобы ты выстоял, лейтенант. Если тебя и Лэрри выставят из полиции, мне придется работать с дикарями и придурками. Думаю, тебе может понадобиться любая помощь — даже моя.
Глава 9
Исподволь назревавшие беспорядки в тюрьме Харперсберг вспыхнули в следующий вторник. Время выбрали идеально. Все началось за десять минут до полудня, когда максимальное количество заключенных находилось за пределами своих камер. К тому же из-за грозы погас свет, и охранники не могли быстро передвигаться на башнях и в узких проходах. В тюремной стене было трое ворот — для пешеходов, для грузовиков, привозящих товары и увозящих продукты труда заключенных, и железнодорожные ворота, которыми не пользовались более десяти лет. Ворота для грузовиков были не только укреплены до такой степени, что ни один автомобиль не мог их пробить, но и защищены невысокой внутренней стеной, которая заставляла выезжающие машины огибать ее и, таким образом, сбавлять скорость. Двойные ворота для пешеходов были слишком узкими, чтобы их взломал автомобиль. А вот уязвимость железнодорожных ворот не приняли во внимание — никто не допускал попытки проехать через них на машине.
