Едва подумав об этом, Гвистерн почувствовал, что дверь свободна. Осторожно ее толкнув, он шагнул в зал и поразился произошедшим здесь переменам – все стены и стекла арочных окон были залиты похожей на грязь субстанцией, по которой ползали ужасного вида насекомые и неизвестные гады. Все это источало жуткую вонь, заставившую Гвистерна попятиться.
– Подожди… – прохрипел Алвин.
Гвистерн огляделся, но не обнаружил гранд-мастера.
– Где вы, учитель?
– Я здесь, все, что ты видишь на стенах, эта вонючая слизь и есть я.
– Но… – Гвистерн был потрясен. – Но что за несчастье случилось с вами? Кто виновен в этом, уж не пришедшие ли с юга маги?
– Они здесь ни при чем, а то, что ты называешь несчастьем, – большая удача.
– В чем же удача, учитель?! – воскликнул Гвистерн. В душу его закралось подозрение, что с ним говорит не гранд-мастер, а кто-то из убивших его духов.
– Ты поддался отчаянию, а это нехорошо… Не позволяй слабостям одерживать верх…
– Я… я сейчас исправлюсь. Все, я уже значительно спокойнее.
– Ну раз спокойнее, слушай. Я нашел дверь.
– Какую дверь?
– Ту, которую искал… Вижу, ты по-прежнему в смятении, брат Гвистерн.
– Но вы, учитель… Вы в таком состоянии…
– Это лишь состояние плоти, моя воля осталась со мной, и через несколько часов я верну себе прежнюю форму, но главное то, что я нашел дверь в собственный мир – тот, из которого был изгнан.
– Значит, это дело рук ваших врагов? – спросил Гвистерн, еще раз оглядывая ужасные зловонные потеки и копошащихся в них насекомых.
– И да и нет, они поставили у дверей стража, а уж он не сплоховал.
Алвин хихикнул и закашлялся. Зловоние стало совершенно невыносимым, перед глазами Гвистерна поплыли разноцветные круги.
– А как выглядит страж, я хотел сказать, что он собой представляет?
– Тебе лучше не знать, как он выглядит. Позже мы еще поговорим на эту тему, а пока – ступай. Приходи завтра, и мы поговорим о том, как выловить пришлых магов.
– Это возможно?
– Сейчас – нет, но завтра… Приходи завтра, брат Гвистерн.
96
В сопровождении вооруженных всадников карета с гербом герцога Пейна неслась по главной улице Харнлона. Вороные кони печатали подковами мостовую, а грохот железных ободьев заставлял шарахаться прочь всякого, кто оказывался рядом.
Вывески лавок мелькали пестрой лентой, герцог со скукой выглядывал из-за бархатной занавески, отмечая, что некоторые из вывесок сменились.
«Странно, – подумал он. – Прежде купцы держались на одном месте десятилетиями, а теперь меняются с поразительной быстротой».
Впереди был тупик – Королевская улица упиралась в извилину канала и резко поворачивала вправо, чтобы, пролетев еще два квартала, упереться в западные ворота дворцового замка.
Как только кортеж поехал тише, к карете подскочил на костылях одноногий нищий. Весь покрытый язвами, с всклокоченными волосами и беззубым ртом, он с завидной прытью стал преследовать экипаж, выкрикивая:
– Ваша светлость, король в опасности! Ваша светлость, спасите короля!
Пораженный ужасным видом нищего, герцог отпрянул.
– Ваша светлость! – не сдавался тот, скача на костылях так, будто его над мостовой несли крылья.
– Пшел вон! – крикнуло возница. В воздухе просвистел бич, однако калека сумел увернуться, свинчатка ударила в мостовую.
– Ваша светлость, во дворец проник вражеский шпион! – не унимался нищий, и, сколько ни пытался возница огреть его бичом, у него ничего не получалось.
«Чего он орет, какой вражеский шпион? Откуда нищему знать такие вещи?» – сонно подумал герцог, однако неожиданно для себя скомандовал:
– Стой!
Кучер натянул вожжи, лошади, недовольно фыркая, начали останавливаться. Вокруг нищего сразу загарцевали всадники, их мечи были обнажены, и они лишь ждали приказа, чтобы покончить с этим вонючим псом.
Отодвинув занавеску, герцог еще раз посмотрел на нищего и, брезгливо выпятив губу, спросил:
– Что ты там орал?
– Ваша светлость, не велите казнить, велите правду говорить!
– Говори свою правду.
– Ваша светлость, слышал я от людей, что во дворце принимают некоего господина, которого я знаю как шпиона… – Нищий замолчал и оглянулся на тесно сомкнувшихся всадников.
– Оставьте нас! – раздраженно потребовал герцог, и те расступились.
– Ну, теперь говори.
– Ваша светлость, во дворце принимают некоего негоцианта Фрая, и в том для короля есть смертельная опасность.
– Какая опасность от негоцианта? – Герцог еще раньше догадался, о ком пойдет речь, однако надеялся получить побольше сведений, пусть даже из столь неожиданного источника.
– Он не просто Фрай! – Нищий перешел на шепот, опасливо косясь по сторонам, герцог невольно подался вперед. – Это не просто Фрай, ваша светлость, это – Каспар Фрай, известный в городе Ливене наемник герцога Ангулемского.
– Королю нечего бояться, у него во дворце достаточно охраны.
– Ха! У Фрая меч как продолжение руки! Поговаривают, что он колдун. Помните, прошлым летом кампания была – граф-разбойник де Гиссар шел на Ливен? Пять тысяч вел, кого там только не было – уйгунская конница, отборные наемники, стрелки-гельфиги! Всех Фрай погубил, заманил в Сабинленд и скормил огненным драконам.
– А как же сам? – Герцог усмехнулся, хотя на самом деле ему было не смешно.
– А сам вернулся целехоньким, ваша светлость, видно, слово у него есть против огненных драконов.
– Он что же, в одиночку действовал?
– Зачем в одиночку? У него друзья-головорезы имеются, эльф-стрелок, орк-громила, гном-душегуб, дворянин – слуга герцога и колдун лесной силы невиданной.
– В лицо опознать Фрая сможешь?
– Смогу. И клятву страшную принесу, если потребуется.
– Правильно понимаешь. – Герцог кивнул, прислушиваясь к гулу толпы, которую сдерживала охрана; люди не понимали, почему их не пропускают. – Где тебя найти, если потребуется?
– Я всегда буду недалеко от ворот, через которые вы ездите, ваша светлость, только подумаете обо мне, а я уже тут как тут.
– Хорошо. – Герцог пристально посмотрел на нищего, раздумывая, не забрать ли его тюрьму, и решил, что не стоит.
Задернув занавеску, он крикнул:
– Пошел!
И кучер принялся нахлестывать четверку вороных, а охранники дали прохожим свободу и помчались догонять карету.
Когда они скрылись за поворотом, нищий вздохнул и, оглядевшись, заковылял к арке проходного двора. Это был Кромб, теперь он выглядел именно так, поскольку поддерживать более приличный образ не мог.
