А может, все наоборот? Что, если раненый незнакомец не поднимался к хижине, а шел оттуда? Не имеет значения, следы выведут на поляну, где три дня назад на нее наскочил Франк, а Орсю растворился в темноте! Муж знал дорогу. Откуда? Кто его просветил? Спросить у него Клотильда не могла, Франк с утра не отвечал на эсэмэски.
Прошу тебя, Франк, перезвони мне.
Перезвони.
Перезвони.
Позже, все вопросы она задаст потом.
Campa sempre.
Остальное неважно. Нужно двигаться вперед, тем более что она вспомнила… да, этот пробковый дуб. Еще несколько метров – и вот она, хижина пастуха.
У Клотильды едва не разорвалось сердце.
Господь милосердный!
Она судорожно сглотнула и с трудом подавила желание обернуться, сбежать. Мальчик-с-Пальчик не резал вены, его закололи кинжалом, у него весь правый бок в засохшей крови.
Мертвое тело лежало на ковре из увядших лиловых и белых лепестков ладанника. Клотильда явно видела кровь, иначе решила бы, что он спит.
Она подошла. Неслышно. Едва дыша.
– Паша́?
Из шеи пса торчал гарпун. Лабрадор с именем спутника ее детства. Кто-то снова отнял у Клотильды друга.
Дверь хижины была открыта. Над телом собаки жужжали осы, слетевшиеся на пир падальщиков. Клотильда подошла к каменному строению. Ночью она не разглядела тяжелый засов на двери, не заметила решеток на единственном окне за массивными дубовыми ставнями.
Средневековый замок, да и только!
Каменная тюрьма была обитаема. Внутри кто-то плакал.
Ее мать? Замурованная живьем?
Клотильда заставила себя войти.
Уже пять дней она пыталась вообразить обстановку хижины-тюрьмы, а увидела кровать, деревянный стол, несколько засохших цветков в вазе, радиоприемник и книги. Десятки книг на грубых стеллажах и на полу вдвое уменьшали и без того тесную комнату.
В углу, на табурете, спиной к ней сидела сгорбленная старая женщина.
Длинные седые волосы падали до пояса, как будто чинная бабушка вдруг вынула шпильки, решив показать зеркалу, внукам, давнему любовнику, как хороша была когда-то.
Старая женщина сидела в холодном темном углу лицом к стене и напоминала наказанного ребенка. Забытого на целую жизнь. Ребенка, за которым никто не придет, но он даже не шелохнется, ведь ему так велели.
– Мама?
Женщина медленно повернулась. Руки и шея у нее были в крови.
– Мама?
Клотильда задыхалась, перед глазами стояла картина, терзавшая ее двадцать семь лет подряд: исковерканный «фуэго», окровавленное тело матери… И вот она, живая, вопреки всем очевидностям и безусловностям.
Мама?
Слова застряли в горле.
Женщине, которая смотрела на нее так, будто молила о прощении, этой красивой гордой женщине было явно больше восьмидесяти лет. Господи, как же долго она страдала!
Но эта мученица не была ее матерью.
III. Sempre giovanu
55
23 августа 2016
Они напоминали близнецов, постаревших не в унисон. Первый был в водолазке, шею второго украшала татуировка в виде змеи – хвост терялся в районе лопаток. Один носил очки с толстыми стеклами, другой – серебряный шарик пирсинга в ноздре. Очкарик был в потертом вельветовом костюме цвета бутылочного стекла, его спутник надел красно-белый, цветов футбольного клуба «Аяччо», спортивный, чересчур облегающий костюм.
«Братья Кастани, ремонт и торговля запчастями», – гласила вывеска.
«Водолазочник» приехал на грузовичке, татуированный пригнал красную тачку. Пока один пересчитывал деньги, второй комментировал, поднимая помятый капот и вытирая руки о безупречно чистые штаны:
– За полторы тысячи евро не надейтесь пересечь континент.
Клиент был неразговорчив, зато платил наличными. Встречу он назначил на стоянке у водонапорной башни, рядом с лесом Бока Серьа, и парни Кастани охотно согласились: никакого техконтроля, техпаспорта, номерного знака. Я тебе товар – ты мне деньги, что может быть лучше, если учесть, что товар – древняя развалюха?
Продавец убрал деньги в карман.
– Будьте осторожны, эта колымага много лет пребывала в спячке. Не хочу, чтобы вы разбились.
Татуированный захлопнул капот и сказал:
– Я проверил, что смог, какое-то время старушка продержится, но лучше бы вам не встречаться с легавыми!
Он протянул клиенту ключи, подмигнул компаньону, и оба сели в грузовик, не задав больше ни одного вопроса. Обычно они продавали старые коллекционные вещи умельцам, механикам-любителям, мастерам тюнинга. Этот клиент был не из таких, но братья Кастани плевать хотели на его намерения.
Когда грузовик исчез за мысом Кавалло, он несколько минут смотрел на машину, с трудом веря своим глазам. За несколько часов на первом попавшемся интернет-сайте, находясь на Корсике или в любом другом месте, можно найти то, что не сумел бы добыть даже джинн из лампы. Он пошел к джипу, спрятанному в лесу за корсиканскими соснами. Назначая свидание жестянщикам, он учитывал скрытное расположение места и возможность оставить машину неподалеку. Открыв дверцу, взял с пассажирского сиденья дневник и перенес его в только что приобретенный автомобиль.
Самое трудное впереди.
Он открыл багажник джипа, отвел в сторону колючие ветки и наклонился:
– Ну что, поменяем машину?
Она выпучила глаза, вытянула затекшие руки и ноги, вдохнула запах хвои.
Что он сказал? «Поменяем машину»?
Зачем?
Она так долго лежала скрючившись в багажнике внедорожника, что не знала, сможет ли встать, и он помог ей сделать первые шаги. Она щурилась, смаргивала слезы.
А потом увидела его. Красный «фуэго». Модель GTS.
Женщина пошатнулась.
Он предугадал изумление пленницы и успел поддержать ее.
– Авто вам что-то напоминает, мадам Идрисси?
56
23 августа 2016 года
11:00
Эта старая женщина была не ее мать.
Она смотрела на Клотильду и плакала. Лицо было в крови, а может, в синяках. Старуха вытирала слезы длинными седыми волосами, как кающаяся Мария Магдалина.
«Нет, – подумала Клотильда, – эта женщина не может быть моей матерью. Она гораздо старше. На целое поколение…»
На нее смотрела бабушка Лизабетта.
Тайна, обман, еще одна беда.
Задать вопрос Клотильда не успела. В комнате внезапно сделалось темно, как будто кто-то задернул черный полог на двери. Она обернулась. Не полог – платье. Черное платье ведьмы Сперанцы, превратившее комнату в пещеру, чтобы крысы, пауки и скарабеи вылезли из трещин между камнями и приветствовали свою госпожу.
