Аристотель подробно рассматривает вопросы относительно положения, возможного движения и формы Земли, постоянно ссылаясь на мнения мыслителей прошлого, и в предыдущих главах мы часто пользовались этими бесценными ссылками. Сначала он говорит о системе пифагорейской школы, которую отвергает, поскольку она основана на предположении, что самое превосходное тело должно занимать центр, тогда как, по мнению Аристотеля, центр не является источником чего-либо, а, скорее, стоит на последнем месте. «Середина есть то, что объемлется границами, край – то, что ограничивает, а объемлющее и крайняя граница превосходят по ценности то, что содержится в границах, так как последнее – материя, а первое – сущность и форма сочетания» (II, 13, с. 293 b). С другой стороны, некоторые помещают Землю в центр и утверждают, что она движется вокруг оси, протянутой через Вселенную, притом что мнения о ее форме сильно расходятся, так как некоторые утверждали, что если бы Земля была шаром, то Солнце во время восхода или заката отсекалось бы не прямой линией, а дугообразной; это мнение Аристотель опровергает, ссылаясь на большую удаленность Солнца и огромный размер горизонта. С проблемой формы Земли тесно связан вопрос о том, что сохраняет ее устойчивость. Идея ионийской школы, что Земля плавает на воде, противоречит опыту, но Аристотель также отвергает и теорию, которую отстаивали Анаксимен, Анаксагор и Демокрит, что она запирает воздух в нижней половине сферы, поскольку такое объяснение неподвижности Земли справедливо только при условии, что она плоская, а это предположить невозможно. Аналогично несостоятельна идея Эмпедокла о том, что частицы, образующие Землю, в начале времени стремились к центру под действием небесного вихря; ибо по какой причине теперь все, что имеет тяжесть, устремляется к Земле, если вихрь далеко от нас? И по какой причине огонь движется вверх? Тяжесть и легкость должны были существовать еще до возникновения вихря, поэтому состояние Земли не может быть следствием движения небес. Анаксимандр предположил, что Земля не может падать в каком-либо конкретном направлении, потому что находится в середине и равно удалена от всех точек периферии. Но мы видим, что Земля не просто покоится в центре, а еще и движется к центру; ибо куда движутся все части, туда же движется и все целое, и, значит, Земля остается в центре не потому, что равноудалена от периферии. Кроме того, в таком случае огонь, помещенный в центре, тоже должен оставаться там, а не стремиться вверх и распадаться на равные доли в верхних областях (τοῦ ἐσχάτου), и это же произошло бы и с Землей, если бы центр не был от природы ее надлежащим местом.
Затем Аристотель рассуждает о том, обладает ли Земля движением или покоится, «поскольку некоторые, как мы сказали, считают ее одной из звезд, а другие хотя и помещают в центре, но говорят, что она крутится и движется (ἴλλεσθαι καὶ κινεῖσθαι) вокруг центральной оси» (II, 14, с. 296 а). Такое движение, утверждает он, не может быть естественным для Земли, так как в этом случае оно было бы естественным и для ее отдельных частей, вместо чего мы видим, как они движутся по прямой к центру. А раз ее движение, следовательно, по необходимости должно быть насильственным, то оно противоестественно и не может быть вечным. «Кроме того, наблюдение показывает, что все [небесные тела], обладающие круговым движением, за исключением первой сферы, запаздывают и движутся несколькими движениями. Поэтому и Земля – движется ли она вокруг центра
[94] или находясь в центре – по необходимости должна двигаться двумя движениями. Если же это так, то должны происходить отклонения и попятные движения (παρόδους καὶ τροπὰς) неподвижных звезд. Однако этого не наблюдается: одни и те же звезды всегда восходят и заходят в одних и тех же местах Земли».
Представляется очевидным, что Аристотель в этом фрагменте просто опровергает систему Филолая и, даже говоря о движении Земли «в центре», не думает о вращении Земли в двадцать четыре часа. По крайней мере, очень маловероятно, что он преминул бы заметить, что совершать это вращение более приличествует наивысшей сфере, и сам его образ мышления показывает, что Аристотель не мог и помыслить, будто движение Земли может быть лишь копией вращения первой сферы и будто им можно его заменить. Почти создается впечатление, что, когда Аристотель писал этот фрагмент, он и не подозревал, что кто-либо когда-либо предлагал объяснить суточное движение Солнца, Луны и звезд идеей вращения Земли с постоянной скоростью. Можно ли еще сомневаться, что он прибегнул бы к совсем другим аргументам, чтобы опровергнуть эту теорию, особенно если бы ее поддерживал великий авторитет Платона, и что он повторил бы свое утверждение о том, что ни одно небесное тело не вращается (στρέφεσθαι)? Вместо этого он опять указывает, что Земля и ее части естественным образом движутся к центру Вселенной и по этой причине она находится в самом центре; а на вопрос, почему то, что имеет тяжесть, движется к центру, – потому, что это центр Вселенной, или потому, что это центр Земли, он отвечает, что оно движется к центру Вселенной, так же как легкие тела и огонь движутся в противоположную сторону к границам мира. То, что центр Земли совпадает с центром Вселенной, следует из того, что тяжелые тела движутся не по параллельным линиям, а под равными углами, последовательно к одному центру, который и является центром Земли. Также хорошо известно, что тела, подброшенные вверх с большой силой, падают прямо вниз в точку, откуда начали путь. Таким образом, по его мнению, ясно следует, что Земля не движется и не находится вне центра, и, так как ее части от природы должны двигаться со всех сторон к центру, невозможно, чтобы какая-либо ее часть двигалась прочь от центра, а следовательно, и вся Земля. Еще одно доказательство неподвижного положения Земли, как подтверждается астрономическими теориями математиков, заключается в том, что наблюдаемые явления происходят так, как и должны были бы происходить, если бы Земля действительно находилась в центре, при учете изменения конфигураций, по которым определяется взаимное расположение звезд.
Шарообразную форму Земли Аристотель сначала доказывает исходя из того, что, когда тяжелые части движутся равномерно со всех сторон к центру, образуется тело, поверхность которого равноудалена от этого центра; и даже если бы части двигались к центру неравномерно, части большего размера подталкивали бы меньшие, пока все не устроилось бы единообразно вокруг центра. Но в дополнение к этим метафизическим рассуждениям Аристотель также приводит и более убедительные аргументы, обращаясь к прямым наблюдениям (II, 14, с. 297 b – 298 а). Сначала он ссылается на лунные затмения, в ходе которых край тени всегда имеет дугообразную форму и не показывает никаких изменений, свойственных терминатору, ограничивающему освещенную часть Луны, во время месячных фаз, значит, Земля, которая отбрасывает тень на поверхность Луны, должна быть шаром. Во-вторых, достаточно немного переместиться к северу или югу, чтобы увидеть заметное изменение горизонта и совершенно иную картину звездного неба; некоторые звезды, видимые в Египте и районе Кипра, не видны в более северных местах, а те, что никогда не заходят в северных странах, спускаются за горизонт, если отправиться южнее. Это показывает, что Земля – шар малого размера, поскольку даже при небольшой перемене местоположения картина неба становится совершенно иной. Аристотель добавляет, что те, кто думает, будто область Геркулесовых столпов соприкасается с Индией и в этом смысле океан един, придерживаются не таких уж неправдоподобных взглядов, и в доказательство они указывают на то, что слоны водятся и в Индии, и в Западной Африке
[95]. «И наконец, те математики, которые берутся вычислять величину [земной] окружности, говорят, что она составляет около четырехсот тысяч [стадиев]. Судя по этому, тело Земли должно быть не только шарообразным, но и небольшим по сравнению с величиной других звезд».
