Энвер, Талаат и великий визирь Саид Халим-паша во второй половине июля приложили все силы к тому, чтобы изменить позицию Вангенгейма в отношении германо-турецкого союза. Они предупредили, что в случае отказа Германии османы будут вынуждены искать поддержку у Антанты через союз с Грецией. Когда Вангенгейм доложил об этом в Берлин, кайзер Вильгельм II выступил за заключение союза с Османской империей. В конце концов, после двух десятилетий пестования германо-османской дружбы кайзер не мог допустить, чтобы османы переметнулись к русским или французам, и 24 июля Вильгельм поручил послу в Стамбуле немедленно удовлетворить просьбу османов. «Своим отказом или промедлением мы сами толкнем их в объятия русских и галлов, — воскликнул кайзер, — и лишимся влияния в этом регионе раз и навсегда!»
[59]
К 27 июля немцы и османы согласовали условия тайного оборонительного альянса против России. Восемь статей этого крайне просто составленного документа вступали в силу только в случае нападения России на любую из двух сторон — что на момент подписания договора уже стало свершившимся фактом, поскольку за день до этого, 1 августа, Германия официально объявила войну России. Самое главное, Германия обязывалась защищать территориальную целостность Османской империи от посягательств русских. По договору германская военная миссия переходила в подчинение османских властей в обмен на гарантии того, что она будет обладать «действенным влиянием на общее руководство армией». Договор был заключен сроком до конца 1918 года с возможностью продления по соглашению обеих сторон. Однако было еще одно ключевое условие, которое Германия не решилась прописать на бумаге, состоявшее в том, что при вступлении в войну османы немедленно должны были начать военную операцию либо против России на востоке, либо против Великобритании в Египте, чтобы попытаться поднять мусульманских подданных в империях Антанты на восстание
[60].
Накануне подписания пакта с Германией военный министр Энвер-паша объявил всеобщую мобилизацию. Все мужчины в возрасте от 20 до 45 были обязаны встать на воинский учет для отбывания воинской повинности, а все резервисты — явиться в свои части. Мобилизация, произведшая в империи эффект разорвавшейся бомбы, была призвана продемонстрировать немецким союзникам, что младотурки готовы к выполнению своих обязательств. Между тем османы, так спешившие заключить оборонительный союз, вовсе не торопились вступать в мировую войну.
После экономического бума первой половины 1914 года османскую экономику ждал мощный обвал. Поскольку все молодые мужчины были призваны на военную службу, поля и фабрики остались без рабочих рук. Столь многообещающие перспективы торговли рухнули в одночасье на фоне ожиданий того, что османские порты будут закрыты для судоходства из-за военных действий на море. Армейские интенданты начали реквизицию продовольствия, скота и техники для обеспечения потребностей армии в условиях всеобщей мобилизации. Турецкие семьи стали готовиться к худшему. Пережив за короткое время три войны подряд, они знали, к какой катастрофе может привести очередной военный конфликт.
Известному турецкому летчику-истребителю и писателю Ирфану Орга, уроженцу Стамбула, в 1914 году исполнилось всего шесть лет. Война разрушила уютный и процветающий мир семьи, в котором он провел первые годы своей жизни. Он вспоминает, что после начала войны в Европе в доме стали разгораться жаркие споры. Однажды вечером он выскользнул из постели, чтобы подслушать разговор взрослых. «В доме было очень тихо, поэтому я слышал каждое слово. Отец пытался убедить мою бабушку продать наш дом! „Это глупости! — ответила бабушка. — Почему война в Европе должна повлиять на нашу жизнь?“»
Отец Орга потряс близких, объявив о намерении продать не только семейный дом, но и бизнес по экспорту ковров. «Нам необходимо продать наш бизнес, если мы хотим выжить, — объяснил он. — У нас уже есть проблемы с рабочей силой, экспортом, представительством за рубежом. Война в Европе положила конец моим надеждам на европейские рынки. Если Турция вмешается в схватку — а я уверен, что она это сделает, — мне придется идти воевать». Его отцу на тот момент было всего 26 лет, и он знал, что в случае войны ему грозит призыв в армию. «Лучше избавиться от бизнеса как можно быстрее и получить хоть какие-то деньги. А если я вернусь, с нашим именем мы легко сможем создать новый бизнес». Ошеломленная семья молчала.
«Эти разговоры стали предвестием грядущей катастрофы», — вспоминал Орга. Вскоре дом и бизнес были проданы, что обеспечило семью деньгами и запасами продовольствия, которые, как считал его отец, могли позволить им пережить долгую и разрушительную войну. Но даже этих мер оказалось недостаточно, и, в конце концов, семья впала в крайнюю нищету
[61].
Внешняя торговля в Османской империи прекратилась 3 августа 1914 года, когда правительство закрыло проливы. Капитан порта проинформировал все иностранные правительства, что османский флот установил мины на входе в Босфор со стороны Черного моря и на входе в Дарданеллы со стороны Средиземного моря, а также погасил все навигационные огни и убрал сигнальные буи. С 4 августа по 26 сентября османы использовали буксирную службу, чтобы проводить суда через минные поля. Но 27 сентября буксирное обслуживание было прекращено, и проливы окончательно закрылись для торгового судоходства. Это стало катастрофическим ударом для османской внешней торговли, хотя России также был нанесен серьезный ущерб. Из-за перекрытия доступа из Черного моря на международные рынки сотни российских кораблей, груженных зерном и другими товарами, остались в черноморских портах
[62].
Германский флот был первым, кто получил доступ в закрытые проливы. Вскоре после объявления войны Франции германская средиземноморская эскадра направилась к побережью Северной Африки, чтобы помешать переброске французских войск из Алжира. Четвертого августа линейный крейсер «Гёбен» и легкий крейсер «Бреслау» обстреляли прибрежные алжирские города Бон (сегодня Аннаба) и Филиппвиль (Скикда). Этот рейд привел к гибели людей и вызвал панику на побережье Северной Африки. Великобритания, которая в тот же день объявила войну Германии, приказала своему средиземноморскому флоту потопить немецкие корабли. К погоне за «Гёбен» и «Бреслау» немедленно присоединились и разъяренные французы, и в попытке уйти от преследователей немецкие крейсеры двинулись в восточную часть Средиземноморья.
