О, воины, я вновь пускаюсь в путь
Как одинокий странник,
И моих печалей и слез
Не вынести даже камням
[79].
Так, не оставив в стороне буквально ни одного дома, к началу военных действий в ноябре 1914 года османские власти сумели увеличить свою постоянную армию с 200 000 до почти 500 000 солдат и офицеров. За всю войну под ружье было поставлено порядка 2,8 млн османских мужчин — около 12 процентов от общей численности населения, составлявшей 23 млн человек, — хотя стоит отметить, что в любой отдельно взятый момент времени численность османской армии никогда не превышала 800 000 человек
[80].
По сравнению с другими Центральными державами и странами Антанты это были ничтожные цифры. В 1914 году австрийская армия насчитывала 3,5 млн человек — и при этом испытывала хроническую нехватку личного состава. В ходе войны Германия мобилизовала около 13,2 млн человек, или 85 процентов мужского населения в возрасте от 17 до 50 лет. России удалось поставить под ружье от 14 до 15,5 млн мужчин; Франции — 8,4 млн, из них примерно 500 000 — из своих колониальных владений; а Великобритания призвала в армию и Королевский ВМФ более 5,4 млн мужчин — одну треть всего мужского населения работоспособного возраста. Неудивительно, что европейские державы не принимали Османскую империю в расчет как сильного игрока
[81].
Быстрый рост вооруженных сил лег тяжким бременем на османскую казну. Экономические последствия всеобщей мобилизации были катастрофическими. Занятые в сельском хозяйстве, торговле и промышленности мужчины были вынуждены покинуть свои рабочие места и пойти в армию, что привело к резкому сокращению продуктивной рабочей силы и истощению государственных ресурсов, поскольку прежде платившие налоги работники стали солдатами, находящимися на содержании у правительства, которых нужно было обеспечить обмундированием, питанием и жильем. Закрытие проливов и угрозы военного времени на море привели к прекращению торгового судоходства. Транспорт с сотнями тысяч солдат и военных грузов заполонил автомобильные и железные дороги, что создало дополнительные препятствия для внутренней и международной торговли и вызвало дефицит продовольствия и потребительских товаров. Началась инфляция, и, когда встревоженные люди принялись запасаться продовольствием, над османскими городами нависла угроза голода.
Все эти потрясения в османской экономике привели к значительному сокращению производительности и, следовательно, доходов государства. По современным оценкам, они упали с $63,2 млн за последние шесть месяцев 1913 года до $50,2 млн за последние шесть месяцев 1914 года, то есть на 20 процентов. Поскольку расходы государства намного превосходили его доходы, османское правительство столкнулось с дефицитом бюджета, который, по прогнозам американской консульской службы, должен был превысить в 1914 году $100 млн — по сути, одним махом сведя на нет все преимущества от получения в мае 1914 года французского займа
[82].
Доверие международного сообщества к османской экономике было низким еще до того, как страна встала на военные рельсы. Не успели османы объявить мобилизацию, как европейские банки принялись поспешно отзывать кредиты, выданные местным финансовым учреждениям. В торговых городах в арабских и турецких провинциях парижские банкиры потребовали немедленного погашения золотом выданных кредитов уже в первую неделю августа 1914 года. Внезапный дефицит драгоценных металлов вызвал панику в коммерческих кругах по всей империи. Вкладчики кинулись забирать свои сбережения из османских банков. В одном только Стамбуле в августе банки выплатили вкладчикам более $9 млн.
Чтобы предотвратить бегство капитала, 3 августа центральное правительство ввело мораторий на банковские операции сначала на один месяц, но затем продлевало его каждый квартал до конца войны. По условиям моратория заемщики были обязаны выплатить всего 25 процентов от своих долговых обязательств, а вкладчикам разрешалось снимать не более 5 процентов от суммы вклада каждый месяц. Эти меры ослабили давление на заемщиков, но полностью парализовали банковскую систему и экономику в целом. Отныне банки выдавали кредиты только правительству. По данным американских консульств, в коммерческих центрах, таких как Алеппо, Бейрут, Харпут, Измир и Стамбул, мораторий привел к закрытию «почти всех торговых и промышленных предприятий»
[83].
За финансовой поддержкой османы обратились к своему могущественному союзнику — Германии. В обмен на начало османами военных действий Германия пообещала выделить 2 млн османских лир золотом и еще 3 млн, которые будут выплачены частями в течение восьми месяцев после официального вступления в войну. Эта финансовая помощь позволила османскому правительству восстановить свои резервы и напечатать бумажные деньги, обеспеченные золотом. По оценкам, в течение войны Германия также предоставила Османской империи военную технику, оружие и боеприпасы на общую сумму 29 млн османских лир
[84].
Чтобы увеличить государственные доходы и оплатить расходы на войну, османское казначейство прибегло к чрезвычайным мерам военного времени. Девятого сентября Османская империя объявила экономическую независимость от европейских держав, в одностороннем порядке аннулировав их торговые привилегии — что было одной из военных целей, поставленных Портой. Этот шаг вызвал резкое осуждение в европейских столицах и одобрение населения империи. Люди украшали свои дома и магазины флагами и транспарантами, чтобы отпраздновать освобождение от оков западных держав. Отмена привилегий стала первой осязаемой выгодой, полученной османами от европейского конфликта, и день 9 сентября был объявлен государственным праздником. В Эдирне, Стамбуле и Кютахья толпы людей заполнили площади и улицы, устроив патриотические демонстрации.
